Историки искусства рассказывают, что художник Фаворский был необыкновенно разнообразен и щедр в своём творчестве. Он исполнял «гравюры на дереве и линолеуме, рисовал портреты и пейзажи, создавал на стенах общественных зданий фрески и мозаики, работал как художник театра, делал керамические блюда и тарелки, декоративную скульптуру для зданий и миниатюрные рельефы из слоновой кости…» Но это разнообразие не меняет сути: прежде всего и навсегда Владимир Андреевич Фаворский стал человеком книги — иначе не скажешь. Он называл книгу «инструментом для чтения», «пространственным изображением литературного произведения», был одновременно теоретиком и практиком книжного мастерства.
«…Когда мы перелистываем нашу книгу, то мы как бы видим все правые страницы… когда мы перевёртываем правую страницу, то ожидаем тоже правую, и левая страница оказывается для нас несколько неожиданной, мы на неё как бы оглядываемся. Поэтому все титульные листы, спуски (то есть начальные страницы, где текст печатается не с самого верха), заставки ставятся на правой странице — они ведут нас в глубь книги…» — эти строчки из «Рассказов художника-гравёра» доступны даже самому неискушённому читателю. Владимир Андреевич по просьбе издательства «Детская литература» надиктовал книгу незадолго до смерти и рассказал в ней не только о премудростях книжного дела, но больше всего о своей работе над конкретными изданиями.
Литературные соавторы художника Фаворского — это избранное общество небожителей: Пушкин, Лев Толстой, Уильям Шекспир, затерявшийся в веках гениальный автор «Слова о полку Игореве»… Было бы смешно выбирать «лучшую» книгу, но работа над «Словом…» — особенная. Художник возвращался к этому тексту четыре раза и создал разные варианты для каждого издания. Разговаривая об этом с детьми, он углубляется в историю, комментирует свои иллюстрации и, преклоняясь перед исконным героизмом русских воинов, позволяет себе только одну строку о современности: «Так и в последнюю Отечественную войну наши солдаты, наверно, разговаривали с родной рекой Волгой…». Читатель может никогда не узнать, что на этой Отечественной войне погибли два сына Фаворского, два таланта, проявившие себя ещё в юности.
Завершается рассказ о «Слове…» признанием редким в устах строгого и сдержанного мастера. Он говорит, что хотел бы «…соединить всю книгу в одну песню… Добился ли я этого, это вам судить».
И.Линкова
«Странно: почему мы так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, — нет, а за то, что сталось с нами после».
Рассказ Валентина Распутина «Уроки французского» — как искупление той вины — непридуманная и душераздирающая в своей пронзительной правде история.
Всё так и было в послевоенные голодные годы: «…Весной, когда пришлось особенно туго, я глотал сам и заставлял глотать сестрёнку глазки проросшей картошки и зёрна овса и ржи, чтобы развести посадки в животе, — тогда не придётся всё время думать о еде».
Кто знает, выжил бы тот мальчишка-пятиклассник, если бы не доброта и чуткость одного человека — учительницы французского языка?..
Позднее Валентин Распутин признавался: «Я написал этот рассказ в надежде, что преподанные мне в своё время уроки лягут на душу как маленького, так и взрослого читателя».
А.К.
