«Крыла-а-атые качели летят, летя-а-ат, ле-тя-а-ат…»

Композитор Е.Крылатов любит улыбаясь рассказывать, что когда он принёс режиссёру К.Бромбергу песни для «Приключений Электроника», тот поначалу страшно расстроился. Он-то хотел упругих современных ритмов, как в «Трёх мушкетёрах» Юнгвальда-Хилькевича, а тут детский хор, лирика, романтика и прочие слюни. Бромберг успокоился только тогда, когда эти самые «Качели» зазвучали изо всех пылесосов и утюгов, а съёмочная группа, включая автора музыки, получила Государственную премию.

Трёхсерийный телефильм о приключениях «мальчика из чемодана», поставленный по книге и сценарию Евгения Велтистова, вообще в те годы прогремел очень сильно. Константин Бромберг и раньше снимал фильмы для детей («Длинный день Кольки Павлюкова», «Был настоящим трубачом»), но такой успех и зрительское признание ему и не снились.

См. также: Бромберг, Константин Леонидович

Бромберг Константин Леонидович

Бромберг Константин Леонидович

Константин Леонидович Бромберг

Константин Бромберг о братьях Стругацких: интервью

 

Алану Гарнеру на нашем сайте посвящена целая персоналия в разделе «О ПИСАТЕЛЯХ». К тому, что там сказано, трудно что-либо добавить. История жизни этого необычного человека известна, а книги, переведённые на русский язык, перечислены все.

Как ни грустно это признать, со времени первого нашего серьёзного знакомства с творчеством Гарнера (двадцать лет назад) и выхода в свет трёхтомного биобиблиографического словаря «Писатели нашего детства» (пятнадцать) не изменилось почти ничего.

Остаётся только поздравить мужественного англичанина с днём рождения (и юбилеем!) и, памятуя о нелёгких испытаниях, выпавших на его долю, пожелать ему побольше здоровья и благополучия, а всем нам — скорейшей встречи с теми его книгами, которые ждут не дождутся своих русских издателей и переводчиков.

А.Копейкин

Юло Соостер не вмещается в рамки одной только детской литературы. Без преувеличения можно сказать, что это яркое явление осветило собой всё советское искусство 1960-х годов.

Впрочем, искусство оказалось недостаточно советским, да к тому же с сильным уклоном в «неофициальное». Соостер был в числе тех, кто участвовал в скандально известной выставке «Новая реальность» в Манеже в 1962 году, каковую соизволил посетить сам Никита Хрущёв, и говорят, что именно работы Соостера, водившего дружбу с Ильёй Кабаковым, вызвали особое возмущение главы государства: «Запретить! Всё запретить! Прекратить это безобразие! Я приказываю!» — громогласно негодовал Никита Сергеевич, употребляя выражения более чем энергичные.

В известном смысле, книжная графика стала для Юло Соостера местом внутренней эмиграции. Энциклопедия «Кругосвет» сообщает, что «его самобытный, как бы “фантастический” — не научно-фантастический, а скорее сказочный — стиль близок сюрреализму». Тем не менее, как раз таки научная фантастика «приняла» в себя опального художника, не желавшего идти общим курсом. Он рисовал иллюстрации для журнала «Знание — сила»; оформлял книги А.Азимова и К.Саймака для «мировской» серии «Зарубежная фантастика»; первое русское издание «Вина из одуванчиков» Р.Брэдбери тоже вышло с рисунками Соостера; повезло и кое-кому из отечественных (тогда — отечественных) авторов, в частности Аркадию Львову и его фантастическому сборничку «Бульвар Целакантус». Случались и «просто» детские книги: «История крепостного мальчика» С.Алексеева, составленный М.Булатовым сборник сказок, считалок, загадок «Тридцать три пирога», переведённая с эстонского книжка О.Лутса «Весна» и, наконец, сборник рассказов известного орнитолога Евгения Спангенберга «Птицы, зайцы, лисицы и прочие…», откуда мы и взяли эти замечательные картинки.

А.Копейкин

Мамин-Сибиряк, Пришвин, Бианки, Скребицкий, Перовская, Чаплина, Акимушкин, Дмитриев, Шим — что объединяет этих разных писателей? То, что все они много и успешно писали о природе? Безусловно. И ещё их объединяет Евгений Подколзин. Трудно подсчитать, сколько книг о всякой бегающей, прыгающей, летающей и плавающей живности оформил этот художник за долгие годы занятий графикой. Кто-то пренебрежительно назовёт такую работу прикладной, но это верно только отчасти. Конечно, проявить индивидуальность, без конца рисуя анатомически правильных зайчиков, белочек, лисичек, синичек и прочих «лесных детёнышей», не так-то просто. Однако те, кто знает Евгения Николаевича лишь в этой его ипостаси, пусть не спешат с далеко идущими выводами.

Есть и другой художник Подколзин. Он узнаётся сразу же, как говорится, «с первых нот», даже если эти ноты ласкают слух не каждому. В искусство книги Евгений Николаевич пришёл из искусства театра — по образованию он театральный художник (окончил Школу-Студию МХАТ). Общеизвестно: у пространства сцены и пространства книги немало общего — и то, и другое допускает самые неожиданные, самые авангардные художественные решения.

Свободу самовыражения Подколзину предоставляют сказки, былины, житийная литература. Ярким своеобразием отмечены оформленные художником сборники мифов и легенд древних египтян, древних славян, древнего Китая, древней Индии и Южной Америки, богатые подарочные издания русских былин и русских фантастических повестей XIX столетия.

Заметным событием последних лет стали две биографические книги Юрия Нечипоренко о Н.В.Гоголе и М.В.Ломоносове — «Ярмарочный мальчик» и «Помощник царям», причудливо сочетающие достоверный познавательный материал с глубоко личным отношением авторов — писателя и художника — к своим знаменитым героям.

А.Копейкин

«Дети и война» — одна из главных тем творчества Анатолия Приставкина. С этой темы он начинал: ещё в 1958 году журнал «Юность» напечатал цикл рассказов «Военное детство». Позднее, в семидесятые, Анатолий Игнатьевич снова вернулся к военной поре, и на сей раз в «Знамени» увидела свет его повесть «Солдат и мальчик», один из героев которой — детдомовец Васька Сморчок.

Книгу, ставшую для него триумфальной — «Ночевала тучка золотая», Приставкин написал поначалу «в стол», «для себя», просто потому, что не мог не написать. Её путь к читателю был долгим и трудным, недаром она имеет особое посвящение: «Посвящаю эту повесть всем её друзьям, кто принял как своё личное это бесприютное дитя литературы и не дал её автору впасть в отчаяние».

Времена изменились, и повесть, ещё недавно считавшаяся «непроходной», получила Госпремию, а её автор возглавил Комиссию по помилованию при Президенте Российской Федерации.

История двух братьев Кузьмёнышей, детдомовцев, в годы войны отправленных из Подмосковья на Кавказ, поразила и тронула читателей правдой чувств и беспощадной достоверностью. «Жизнь виновата перед детьми, — писал поэт Александр Межиров. — Их ангел-хранитель имеет лицо печальное, потому что нет большей печали, когда ребёнок принимает на свои плечи горе взрослых…

Мы забыли, какой вид имели для нас вещи на заре нашего сознания. Тем крупнее эстетическая заслуга писателя, который сумел вернуть нас к этой исчезнувшей поре, где сквозь гнетущую пелену страданий сквозит детская радость, шалость, удивление».

Важное свойство нашумевшей повести Приставкина заключается в том, что при всём своём трагизме она лишена беспросветности. Обращаясь к недетской аудитории, писатель вольно или невольно следовал этому основополагающему принципу детской литературы, отчего, вероятно, его повесть и очутилась вскоре в школьной программе. «Я убеждён в том, — говорил Приставкин, — что любое искусство, литература — прежде всего существуют для того, чтобы давать людям надежду, помогать им жить. Поддержать человека — вот для чего мы. Иначе для чего же?»

А.Копейкин