«У Надежды Давыдовны был совершенно гениальный Купер, — с улыбкой вспоминала Ирина Гурова. — Она сделала его в точности таким же трудночитаемым, как и в оригинале».

Речь идёт о романе «Прерия», перевод которого Надежде Вольпин заказало издательство «Детская литература». Ирина Гавриловна его редактировала, и две несгибаемые «буквалистки» наперекор собственным убеждениям вынуждены были сообща приспосабливать тяжеловесный текст полуторавековой давности к современному читателю, потому что читатель подразумевался прежде всего детский, неопытный, далёкий от каких бы то ни было переводческих школ и теорий и просто любящий книжки про индейцев.

К счастью, Надежде Давыдовне обычно везло с авторами, их не приходилось ни обрабатывать, ни перетолковывать, ни, тем более, пересказывать своими словами, и, переводя, она имела возможность в полной мере соблюсти «и дух, и букву»: Овидий, Гёте, Филдинг, Эдгар По, романы Вальтера Скотта и бесподобный «Грозовой перевал» Эмили Бронте… А наряду с этим — рассказы о Шерлоке Холмсе и «Отравленный пояс» Конан Дойла, Хаггард, Майн Рид, Уэллс и, наконец, увлекательная повесть Эрика Найта о собаке по имени Лесси. Вольпин свободно владела английским, французским, немецким, знала латынь и греческий и все свои переводы делала «с листа», не пользуясь никакими подстрочниками.

Она не дожила двух лет до начала нового тысячелетия, таким образом охватив своей долгой жизнью почти весь неспокойный двадцатый век. С юности писала стихи, была знакома с Маяковским, Мандельштамом, Пастернаком, а Сергей Есенин стал отцом её сына Александра, впоследствии известного математика, философа и правозащитника. Обладала феноменальной памятью и, говорят, до последних дней что-то переводила.

А.Копейкин

В молодости Григорий Петников примыкал к футуристам. Именно ему Велимир Хлебников завещал свой высокий титул Председателя Земного Шара. Но едва ли не больше Григорий Николаевич был известен как переводчик. В первую очередь, его имя вызывает в памяти всеми любимые сказки братьев Гримм, которые он переводил во множестве. Были ещё украинские и белорусские сказки, стихи Тараса Шевченко, мифы Древней Греции…

А.К.

Смотришь на Дуремара из фильма «Золотой ключик» и кажется, будто не человек это вовсе, а какое-то диковинное существо. Не может быть у простого человека таких жестов, пластики, голоса. Сергей Александрович Мартинсон был, конечно же, не простым человеком. И уж тем более, не простым актёром. Таких, как он, в театре и кино всего мира можно пересчитать по пальцам. Уникальность актёрской школы, которую прошёл Мартинсон, объясняет многое. Это школа Мейерхольда. Уроки великого мастера пригодились Сергею Александровичу в том числе и для огромного количества фильмов-сказок, где зачастую он играл совсем крошечные роли: «Садко», «Илья Муромец», «Алые паруса», «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Сказка о потерянном времени», «Сказка о царе Салтане», «В тридевятом царстве», «Руслан и Людмила», «Новые приключения капитана Врунгеля»…

А.К.