Сказочники, сказочницы… Не слишком ли много их развелось? Тех, кто претендует на это высокое звание, но не имеет на него никаких прав? Ответ очевиден. Зайдите в ближайший книжный магазин, и вас со всех сторон обступят шеренги нагловатых обложек, скрывающих за броским фасадом унылые перелицовки «на новый лад» когда-то занимательных волшебных историй. «Успех второсортных вещей печален и сам по себе; но ещё печальнее то, что он задвигает в тень подлинные шедевры. Гоняясь за мнимым, толпа неизбежно начинает пренебрегать истинным», — писал валлийский прозаик Артур Мейчен.
Именно так всё и происходит. Среди нынешнего сказочного изобилия вы едва ли встретите имя Элинор Фарджон, чьих книг по-прежнему мало на русском языке. А уж она-то ничего не перелицовывала и не перетолковывала. Элинор Фарджон всегда и во всём была первой, хотя совершенно к этому не стремилась. Говорят, она всю жизнь избегала шума и суеты и не искала славы и богатства, что, впрочем, нисколько не помешало ей первой получить Международную Золотую Медаль имени Ханса Кристиана Андерсена. Наверное, всё дело в том, что суета и мудрость есть вещи взаимоисключающие. Писательница выбрала мудрость, вернее, это Мудрость взяла её к себе в ученицы. Оттого при внешней простоте и лаконичности волшебных историй Фарджон они так плотны по мысли, так глубоки и чарующе прекрасны.
«Семь горничных с семью мётлами, трудись они даже полсотни лет, никогда бы не смогли вымести из моей памяти пыль воспоминаний об исчезнувших замках, цветах, королях, локонах прекрасных дам, вздохах поэтов и смехе мальчишек и девчонок» (Э.Фарджон).
А.Копейкин
Без проницательного комиссара полиции Мегрэ с его неизменной трубкой невозможно представить историю детективного жанра. В ряду величайших сыщиков всех времён и народов Мегрэ занимает отнюдь не последнее место. Но в отличие от сочинений Агаты Кристи, предпочитавшей работать в рамках традиции и лишь иногда её нарушавшей, романы Сименона выходят далеко за пределы так называемого «классического детектива». Это не холодноватые «интеллектуальные головоломки» — нередко сквозь криминальный сюжет в них проступает реальная жизнь парижских будней…
А.К.
В истории отечественной словесности фигура дедушки Крылова, ещё при жизни ставшего классиком, настолько обросла легендами и анекдотами, что к дню рождения великого баснописца можно было бы, подхихикивая, рассказать что-нибудь этакое забавное и более никак себя не утруждать.
Что и говорить, был Иван Андреевич весьма колоритен — любил славно покушать и от души полениться. Но лучше мы снова припомним слова Пушкина, который, сравнивая Крылова и Лафонтена, писал: «Оба они вечно останутся любимцами своих единоземцев. Некто справедливо сказал, что простодушие есть врождённое свойство французского народа; напротив того, отличительная черта в наших нравах есть какое-то весёлое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться».
А.К.
Перевод гомеровской «Илиады» иначе как подвигом не назовёшь. Двадцать лет понадобилось Николаю Ивановичу Гнедичу, чтобы осуществить свой смелый замысел. Работа была завершена в 1829 году и произвела сильнейшее впечатление на современников.
|
Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи, |
Так отозвался на это событие А.С.Пушкин. Обращаясь к Гнедичу, он писал:
|
С Гомером долго ты беседовал один. |
Впоследствии попытки заново перевести «Илиаду» предпринимались не раз, но великий труд Николая Ивановича так и остался непревзойдённым.
А.Копейкин
