«Детский театр не может быть плохим театром, а если он плохой, его нужно немедленно закрыть».

«Театр как для взрослых — только ещё лучше!

Всё лучше: и драматургия, и игра актёров, и режиссёрское искусство».

С такими мерками подходил к театру для детей создатель знаменитого Ленинградского ТЮЗа Александр Брянцев. Своим железным принципам он оставался верен до конца жизни. И, по свидетельству актёра Бориса Чиркова, «в свою веру обращал всех сотрудников театра. И собирал вокруг себя людей, которые хотели и могли следовать его убеждениям».

С Брянцевым «хотели и могли» работать как драматурги С.Я.Маршак, Е.Л.Шварц, А.Я.Бруштейн, В.А.Каверин; известный композитор Н.М.Стрельников был у него заведующим музыкальной частью; ему беспрекословно подчинялись замечательные актёры: помимо упомянутого Бориса Чиркова, это и Николай Черкасов (будущий Александр Невский и Иван Грозный), и Борис Блинов, и легендарные травести Клавдия Пугачёва и Елизавета Уварова…

Сам Александр Александрович поставил около полусотни спектаклей. Среди них: «Конёк-Горбунок» П.П.Ершова, «Бедность — не порок» А.Н.Островского, «Похититель огня» П.П.Горлова (романтическая история о первобытном юноше, добывшем огонь из кратера вулкана), «Гуси-лебеди» Н.Пятницкой и С.Маршака, «Проделки Скапена» Ж.-Б.Мольера, «Ундервуд» Е.Л.Шварца, «Ревизор» Н.В.Гоголя и другие.

Свои воспоминания о брянцевском ТЮЗе Борис Чирков назвал «Прекрасная моя школа». Он не преувеличивал, когда писал, что в 1920-е годы «этот театр стал такой же достопримечательностью Ленинграда, как Адмиралтейство, набережные Невы, Русский музей».

А.Копейкин

«Первым русским произведением, снискавшим огромную популярность, было не послание, обращённое к императрице, не ода, на которую вдохновили поэта бесчеловечные опустошения и кровопролитные победы Суворова, а комедия, едкая сатира на провинциальных дворянчиков. Тогда как Державин сквозь ореол славы, окружавшей трон, видел одну лишь императрицу, Фонвизин, ум сатирический, видел изнанку вещей; он горько смеялся над этим полуварварским обществом, над его потугами на цивилизованность. В произведениях этого писателя впервые выявилось демоническое начало сарказма и негодования, которому суждено было с тех пор пронизать всю русскую литературу…» (А.И.Герцен).

Уже первый роман Марины и Сергея — «Привратник» — дал понять, что в отечественной фантастике (или, точнее, фэнтези) появились умелые рассказчики, способные даже из самого расхожего сюжета сделать необычную увлекательную историю. Именно так случилось с их следующей книжкой — романом «Ритуал», где традиционная сказка о похищенной драконом принцессе была оригинально переосмыслена и «вывернута наизнанку».

В один год с «Ритуалом» вышел «Шрам» — продолжение начатого «Привратником» цикла «Скитальцы». Затем «Скрут» — ещё одна сказка-фэнтези, на сей раз мучительно страшная. Авторы стремительно набирали популярность и, одну за другой, — все жанровые награды, включая премию «Аэлита» (2001).

Особый успех выпал роману «Долина Совести» — истории жизни детского писателя, от рождения наделённого исключительным свойством — неуправляемой сверхъестественной способностью «привязывать» к себе других людей. Роман удостоился сразу шести жанровых премий, в том числе «Бронзовой Улитки». Но даже этот рекорд оказался побит после появления в печати романа «Vita nostra» — ещё одной непростой, психологически острой «истории взросления», собравшей около десятка наград.

Национальная детская литературная премия «Заветная мечта» была вручена супругам за фэнтези-трилогию «Ключ от Королевства».

Сначала поражает мастерство, безупречная виртуозность, затем — свобода и лёгкость, с которыми Юлия Гукова формирует пространство книги. Нередко в своих иллюстрациях она как будто вырывается за пределы книжного листа, предлагая читателю самостоятельно продолжить, продлить в воображении панораму причудливого мира, ставшего доступным человеческому глазу благодаря таланту художника.

Особенно нагляден подобный эффект в «Волшебнике страны Оз»: ослепительно яркие краски и — ощущение простора, бесконечности сказочной вселенной, созданной Фрэнком Баумом.

Кэрролл решён иначе. Среди множества «Алис», заполнивших отечественный книжный рынок, «Алиса в Стране Чудес» Юлии Гуковой выделяется острой современностью подхода, геометрически чёткой выстроенностью книжного пространства, тонким пониманием природы кэрролловской фантазии и кэрролловского юмора.

Иллюстрируя две эти такие разные книги, художница словно бы держала в уме слова Рэя Брэдбери, который писал так: «Страна Оз — это кекс с мёдом и летние каникулы. Страна Чудес — это каша, холодный душ, арифметика и долгие школьные часы. Ничего удивительного, что Страна Чудес — любимица интеллектуалов, а страна Оз — интуитивистов и мечтателей. Страна чудес Кэрролла — это то, что мы есть, страна Оз Баума — это то, чем мы хотели бы стать».

 

В каждой следующей работе Гукова, сохраняя все признаки индивидуальности, беспрестанно ищет новые выразительные средства. Иногда она идёт непосредственно от материала, иногда как бы отстраняется, отталкивается от него, но прежде всякий раз старается пропустить через себя, неизменно предлагая читателю свой собственный взгляд, своё уникальное видение.

 

Список лучших работ художницы свидетельствует о поистине безграничной широте её творческого диапазона. Здесь литература художественная и познавательная, классическая и современная, для маленьких и больших: «Сон в летнюю ночь» У.Шекспира и «Дюймовочка» Г.Х.Андерсена, «Глубокоуважаемый микроб» Кира Булычёва и «Муравей Красная Точка» Н.Романовой, «Зоки и Бада» (совместно с В.Буркиным) И. и Л. Тюхтяевых и «Девочка-свеча» С.Прокофьевой.

Временами Гукова вовсе перестаёт нуждаться в чьём бы то ни было тексте, и тогда на свет появляются книжки-картинки, книжки-игрушки, книжки-раскладушки, сделанные изобретательно, с выдумкой и настроением (см.: Коротко: Двери старого города; Крыши старого города; Окна старого города).

 

.Копейкин

Если бы мне предложили охарактеризовать одним словом книжную графику Виталия Горяева, я бы сказал: «движение». Смотришь на его «картинки» и аж дух захватывает от невероятных ракурсов многочисленных фигур, которые спешат, бегут, несутся куда-то, устремляются к некой цели, даже когда вся композиция спокойна и несуетлива.

Выразительность — ещё одно важное слово. У Горяева все персонажи живые и каждый — со своим характером, со своей «особинкой», показанной уверенно и энергично, будь то старик Хоттабыч, канатоходец Тибул или Том Сойер.

Виталий Николаевич оформлял и взрослые книги: «Петербургские повести» Н.В.Гоголя, «Американскую трагедию» Т.Драйзера, даже «Сагу о Форсайтах» Дж.Голсуорси. Везде и всюду помогали ему зоркий глаз, наблюдательность и отличное знание людей, их привычек и слабостей. Однако лучше всего Горяеву удавались книги, в которых много действия и весёлой игры: стихи С.Я.Маршака и А.Л.Барто, рассказы Н.Н.Носова, сказки С.Л.Прокофьевой — всё освещала его лукавая и добрая улыбка.

А.Копейкин