В литературу Кирилл Домбровский пришёл из кино — научно-популярного. Кино было интересное: про космос, про тайны атома. Чего стоят одни названия фильмов, в которых Кирилл Иванович принимал участие как автор сценария или даже как режиссёр: «Планетарная трансмиссия», «Голоса Вселенной», «Утро космической эры», «Человек и атом» и т.д. За последнюю из названных работ Домбровский удостоился Ломоносовской премии.

Не удивительно, что в литературе для детей он старался осваивать схожие темы. Несколько раз переиздавалась «Детгизом» его познавательная книжка «Про Луну и про ракету». Повесть «Остров неопытных физиков», хоть критики и назвали её «малоинтересной», привлекла внимание юных любителей фантастики. В основу повести легло занятное предположение: что будет, если люди (в данном случае, четверо школьников) получат «возможность по своему усмотрению менять некоторые физические константы и закономерности (уменьшать трение, увеличивать плотность воды, “пускать время обратным ходом”, мгновенно переноситься в любую точку земного шара и др.)».

Ещё одна фантастическая повесть Кирилла Домбровского — «Серые муравьи» — вышла отдельным изданием лишь недавно, да и то мизерным тиражом в серии «Фантастический раритет». Изначально же она печаталась в двух выпусках альманаха «Мир приключений» (за 1969-й и 1973-й годы) и рассказывала о том, как в результате ядерных испытаний в США появились разумные муравьи-мутанты.

А.Копейкин

С самого начала своей карьеры Евгений Шерстобитов ставил фильмы, обращённые к подросткам и юношеству, — приключенческие, фантастические, сказочные. «Юнга со шхуны “Колумб”», «Сказка о Мальчише-Кибальчише» (по А.П.Гайдару), «Сокровища пылающих скал» (уже после выхода этого фильма на киноэкраны была опубликована одноимённая повесть, написанная самим Е.Ф.Шерстобитовым в соавторстве с Г.С.Новогрудским), «В тридевятом царстве» (по сказочной повести В.Г.Губарева), «Я больше не буду», «Не плачь, девчонка!», «Тачанка с юга», «Мятежный “Орион”» и другие. Большой популярностью пользовались «Акваланги на дне»

Лицо подростка, почти мальчика… Таким он ушёл на войну. Такие, как он, сотнями и тысячами легли на полях сражений.

Он тоже значился в списках погибших — его матери, Анне Григорьевне, принесли «похоронку» на сына, но она не могла его не ждать и — ждала…

Василь Быков вернулся домой живым, но навсегда остался «ушиблен» войной. О ней — почти все его книги. Много же пришлось перевидать и перечувствовать этому белорусскому пареньку, раз его повести так трудно и страшно читать нам, детям мирного времени…

Слово, которое напрашивается для определения главной темы творчества Василя Быкова, — преодоление. До каких невиданных высот может подняться человеческий дух, чтобы вынести муки плена, чудовищные пытки и страх смерти, и как безнадёжно пасть — вот что ежедневно и ежечасно волновало писателя, которого называли совестью белорусского народа.

А.Копейкин

В 2013 году «Арифметике» Магницкого исполнилось триста десять лет. По признанию Михаила Васильевича Ломоносова, книга эта, наряду с «Грамматикой» Смотрицкого, стала для него «вратами учёности». А вот о том, где и как учился сам Леонтий Филиппович, точно не известно. До нас дошло лишь загадочное высказывание его сына, как-то обмолвившегося, что отец «…наукам изучался дивным и неудобовероятным способом…». «Арифметика» была издана по распоряжению Петра I, «ради обучения мудролюбивых российских отроков и всякого чина и возраста людей». Впервые основы математических знаний были изложены на русском языке в занимательной и доступной форме. В предисловии автор в стихах выражал надежду на общеполезность своего детища:

И желаем да будет сей труд Добре пользовать русский весь люд.

А.К.

Традиционный вопрос, который возникает при знакомстве с творчеством этих художников: почему «Г.А.В.Траугот»?

Своим главным учителем братья Александр и Валерий Трауготы считали отца — Георгия Николаевича Траугота. Первые работы, сделанные вместе с ним, братья подписывали монограммой Г.А.В.: Георгий, Александр, Валерий — по старшинству. Отсюда возник общий псевдоним «Г.А.В.Траугот», первую букву в котором решено было сохранить и после того, как отца не стало.

Уже в самом начале Трауготы заявили о себе, как самобытные художники с ярким, оригинальным, узнаваемым стилем. «Изящный перовой рисунок в книгах, иллюстрированных братьями Траугот, подцвеченный тонкой прозрачной акварелью, свободно располагающийся на страницах книги, не нарушая белого листа, вызывал ощущение традиционности приёма. В изысканных росчерках и миниатюрных графических ремарках Трауготов звучали отголоски мирискуснической графики, классицизирующего рисунка XVIII начала XIX в. Но эти черты традиционности не были искусственно привнесёнными или взятыми напрокат, они были связаны с тканью иллюстрируемых произведений и убедительно создавали атмосферу, в которой жили и действовали литературные герои» (Э.Ганкина).

За полвека работы в книжной графике Трауготы оформили более двухсот книг — детских и взрослых. Среди них нет ни одной рядовой, проходной или заурядной. Каждая — событие и праздник высокого искусства. Художники тонко чувствовали античную литературу (Гомер, Апулей, Овидий), с удовольствием иллюстрировали русскую классику («Полтава», «Дубровский», «Маленькие трагедии» А.С.Пушкина, «Ночь перед Рождеством» Н.В.Гоголя, «Аленький цветочек» С.Т.Аксакова, «Каштанка» А.П.Чехова, «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова).

Однако лучше всего им удавались сказки западноевропейских писателей: Шарль Перро в рисунках Трауготов изящен и витиеват, как и подобает истинному французу, братья Гримм и Вильгельм Гауф — готически сумрачны и одновременно живописны, Редьярд Киплинг и Клайв Льюис — таинственны и фантазийны, а иллюстрации братьев к сказкам Андерсена — несомненно, одно из самых впечатляющих и убедительных воплощений в искусстве бессмертных образов датского гения. По разным оценкам, сказки Андерсена, оформленные Трауготами, вышли общим тиражом то ли в два, то ли в три миллиона экземпляров.

А.Копейкин