Теперь Елену Георгиевну Лось можно считать зарубежным художником. Училась она в Вильнюсе, долгие годы жила и работала в Минске. Деревенской девочкой она никогда не была, но каждое лето ездила в Полесье и считала эти места главным источником своего вдохновения. Рисовала сказки, которые многократно издавались и в белорусских, и в московских издательствах. Перечислять эти книжечки для малышей, пожалуй, не стоит: в одной журнальной статье, посвящённой творчеству Елены Лось, их насчитали больше сотни. Можно целиком и полностью согласиться с утверждением автора этой статьи, когда он называет стиль художницы «ярким, декоративным, мажорным». Нужно не забыть ещё слово «фольклор», народное творчество. Чаще всего работы Елены Георгиевны становятся прямым продолжением этих художественных принципов и приёмов. Сама она говорила о том, что «праздник искать не надо», надо только увидеть его в окружающей тебя жизни, в живых людях.

И.Линкова

Времена потихонечку меняются. Ещё недавно в постперестроечной сумятице имя писателя Гайдара чуть было не исчезло из читательского поля зрения. Взрослые люди, занятые детским чтением, и тогда прекрасно понимали, что книги у Аркадия Петровича хорошие, но почему-то стеснялись об этом говорить. Гайдар имел репутацию самого советского из всех советских детских писателей, а быть советским тогда не полагалось. Некоторые комментаторы всё-таки пытались «оправдать» присутствие Гайдара в детской литературе и совершали ради этого настоящие цирковые кульбиты. Например, в одной статье было написано, что сам легендарный псевдоним «Гайдар» — это имя романтического принца из сказки Н.П.Вагнера «Великое», которую Аркадий Голиков, кажется, читал.

Теперь издателям и комментаторам заметно полегчало: можно просто взять в руки текст, прочитать «Чука и Гека», «Голубую чашку» и с облегчением обнаружить, что никакой идеологической атаки не происходит. Беглый анализ книжного рынка показывает, что в одном только 2013 году было издано несколько сборников гайдаровской прозы. Причём свет увидели не только истории об идеологически безобидных малышах, но даже Тимур с его знаменитой командой (в иллюстрациях Германа Мазурина).

Про этого борца за справедливость вообще следует сказать особо. После того как в 2004 году режиссёр Игорь Масленников, «отец» нашего великолепного Шерлока Холмса, вдруг выпустил фильм под названием «Тимур & его коммандос», на душе стало как-то веселей. Лукавый перевёртыш с криминальными олигархами, дурацкими бандюганами, лондонским Биг-Беном и худеньким, честным, «не от мира сего» мальчиком в очочках стал поводом не только для улыбки. Картина многоопытного киномастера сумела подхватить главную гайдаровскую ноту: Тимуры всегда найдутся. И они правы.

И.Линкова

Вот уже почти два века имя Байрон и слово «поэт» звучат как синонимы, а синдром «байронизма», поразивший в своё время Европу и Россию, в той или иной мере присущ чуть ли не каждому, кто пишет стихи. Бесчисленные страницы исследований ищут объяснений байроновскому пессимизму, разочарованию во всём, душевному одиночеству и бунтарству в тяжких перипетиях личной жизни, наследственно сложном характере, исторической обстановке и классовой принадлежности. Публика повторяет с придыханием: «Лорд Байрон!» — восхищённо рассматривает портреты безупречного денди и пытается запомнить несметное количество женских имён, вписанных судьбой в жизнь и творчество великого англичанина.

Между тем, существует двенадцать коротких строк, вполне способных выразить и описать вечный феномен «поэта в мире», который был так безусловно явлен в творчестве Байрона. Это хрестоматийное стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова. Его первая строка так сильна, что дальше восхищённый читатель почти не успевает опомниться. Позволим себе привести это произведение целиком:

Нет, я не Байрон, я другой, Ещё неведомый избранник, Как он, гонимый миром странник, Но только с русскою душой. Я раньше начал, кончу ране, Мой ум не много совершит, В душе моей, как в океане, Надежд разбитых груз лежит. Кто может, океан угрюмый, Твои развеять тайны? Кто Толпе мои расскажет думы? Я — или бог — или никто!

Вот эту последнюю строку, по нашему скромному разумению, и можно написать огненными буквами в качестве эпиграфа к собранию сочинений лорда Байрона.

Старая Литературная энциклопедия замечает, что на родине Джордж Гордон Байрон был властителем дум в значительно меньшей степени, нежели на континенте. Здесь люди разных настроений с энтузиазмом находили отклик в настроении байроническом. Итальянских карбонариев и свободолюбивых поляков прельщала идея национального освобождения, австрийского поэта Ленау — богоборчество мятежного Байрона, декабристы видели в нём либерала… Трудно с уверенностью сказать, ищет ли что-нибудь на страницах Байрона современный молодой читатель.

И.Линкова