Какой увидел Венецию 1810-х годов итальянский скрипач (если бы рассказал об этом русскому писателю в XX веке)

Внезапно странная усталость охватила Паганини после болонских концертов. Он резко изменил намеченный маршрут и через неделю высадился на набережной Венеции. Моросил дождь, лёгкой дымкой были покрыты дома, дворцы из розового, белого, голубого мрамора сливались в белесоватые пятна. Мелководная тёмная лагуна, плесень на фундаменте, запах водорослей и гнилой воды — всё это неприятно поразило Паганини, как только большая чёрная ладья подплыла к гостинице «Луна». Старый нищий в лохмотьях крюком придержал борт гондолы и тотчас потребовал денег. Человек в кожаном фартуке внёс вещи в нетопленый номер. На стенах были пятна сырости, штукатурка позолоченного потолка обвалилась, окно было разбито, громадный полог над кроватью был покрыт пылью и паутиной.

Плоские берега, на них — пережившие своё время необитаемые дома, скудная растительность, скорей похожая на пятна водорослей, на каменных фундаментах, уходящих под воду.

…В первый день — чувство невыносимой тяжести на душе, усталость и стремление к покою. Первоначальная потребность немедленно выехать обратно на юг, чтобы видеть солнце, сменилась желанием, предательским и тайным, просто отдохнуть, не глядя ни на что; закутавшись, уснуть под этим пологом, выпив фьяску красного ломбардского вина. После того как прошёл сон, появилось желание увидеть Венецию при солнце. Дождь кончился, сквозь белые облака смотрело серебряное, как старинное зеркало, солнце. Спящие каналы отражали перевёрнутые в них дворцы, удивительные храмы и толпящиеся у берега здания, балюстрады и лестницы, спускающиеся в зелёно-синюю глубину.

Первая бесцельная прогулка затянулась невероятно. Четыре раза миновав мост Фонтего, Паганини вышел на него в пятый раз в поисках дороги назад. Ни одного встречного, ни одного путника, мёртвая тишина. И тем не менее уже на следующий день Паганини почувствовал притягательную силу этого города. Он ощутил её ещё больше, когда впервые давал концерт в больших залах синьора Пальфи, слабо освещённых канделябрами и, однако, пылающих светом, отражённым и сотнями зеркал, и белым полированным полом, и серебряными украшениями алебастрового потолка.

Год провёл Паганини в Венеции. Медленно и не без боли возвращался он к действительности после этого похожего на сновидение года. У него было странное увлечение: в библиотеке святого Марка он с наслаждением читал мифологические поэмы Палефата, «Сказание о необыкновенных событиях». Его поразили прочитанные впервые «Метаморфозы» Овидия; переход живых существ в новые формы, омертвление живого и оживление мёртвого увлекли его фантазию в область особых восприятий действительности, когда вечерний венецианский туман казался ему принимающим формы и очертания городов, когда сама каменная Венеция над водами таяла, как облака, и становилась словно каким-то видением. Музыка, застывшая в странных ритмах, венецианская архитектура барокко, самая причудливая игра строительных стилей прошлого столетия — всё это сопоставлялось фантазией скрипача с дивным творением Овидия.

Постепенно Венеция стала ощущаться как царство теней, и вода стала превращаться в воду забвения.

В отрывке из романа Анатолия Виноградова «Осуждение Паганини», посвящённого гениальному скрипачу Никколо Паганини, мы видим Венецию середины 1810-х годов. Завершились наполеоновские войны, но Венецианская республика, упразднённая императором, уже не возродилась. Перестав быть государством, Венеция осталась самым волшебным и загадочным городом мира; мечтой и поводом для творчества художников, артистов, музыкантов и поэтов. Отрывок взят из книги: Виноградов А.К. Избранные произведения: В 3 т. — М.: Худож. лит., 1960. — Т. 3. — С. 169-171.

Палефат — «Сказание о необыкновенных событиях» — сочинение греческого автора (или псевдоавтора), относимое к 4 в. до н.э. В нём сделана попытка дать «научное» объяснение чудесам мифологии.

«Метаморфозы» Овидия — римский поэт Публий Овидий Назон в своём главном сочинении переложил на язык поэзии греческие мифы о превращениях богов и героев.