Русский путешественник в Париже 1790 года

Н.М.Карамзин

ПИСЬМА РУССКОГО ПУТЕШЕСТВЕННИКА
(фрагменты)


Париж, 2 апреля 1790

«Я в Париже!» Эта мысль производит в душе моей какое-то особливое, быстрое, неизъяснимое, приятное движение… «Я в Париже!» — говорю сам себе и бегу из улицы в улицу, из Тюльери в поля Елисейские, вдруг останавливаюсь, на все смотрю с отменным любопытством: на домы, на кареты, на людей. Что было мне известно по описаниям, вижу теперь собственными глазами — веселюсь и радуюсь живою картиною величайшего, славнейшего города в свете, чудного, единственного по разнообразию своих явлений.
Дворец и сад Тюильри. Ил. из книги М.Э.Поццоли «Париж»Пять дней прошли для меня как пять часов: в шуме, во многолюдстве, в спектаклях, в волшебном замке Пале-Рояль. Душа моя наполнена живыми впечатлениями, но я не могу самому себе дать в них отчета и не в состоянии сказать вам ничего связного о Париже. … Теперь замечу одно то, что кажется мне главною чертою в характере Парижа: отменную живость народных движений, удивительную скорость в словах и делах. … Здесь все спешит куда-то; все, кажется, перегоняют друг друга, ловят, хватают мысли, угадывают, чего вы хотите, чтоб как можно скорее вас отправить. Какая страшная противоположность, например, с важными швейцарами, которые ходят всегда размеренными шагами, слушают вас с величайшим вниманием, приводящим в краску стыдливого, скромного человека; слушают и тогда, когда вы уже и говорить перестали; соображают ваши слова и отвечают так медленно, так осторожно, боясь, что они вас не понимают! А парижский житель хочет всегда отгадывать: вы еще не кончили вопроса, он сказал ответ свой, поклонился и ушел!


Париж, апреля… 1790

Принимаясь за перо с тем, чтобы представить вам Париж хотя не в совершенной картине, но, по крайней мере, в главных его чертах, должен ли я …объявить с ученой важностию, что сей город назывался некогда Лютециею, что имя парижских жителей, Parisii, значит народ, покровительствуемый Изидою, то есть, что оно произошло от греческого слова пара и изис, хотя …галльские народы не имели никакого понятия о сей египетской богине и не думали искать ее покровительства? Перевести ли некоторые места из «Записок» Юлия Цесаря (первого из древних авторов, упоминающих о Париже) …показать ли вам ясно, что был Париж в своем начале, когда еще не огромные палаты и храмы созерцались в струях Сены, а маленькие домики, подобные альпийским хижинам; когда еще не гранитные, а деревянные мосты служили ей поясами; …когда не Мирабо, не Мори удивляли парижцев своим красноречием, а седовласые друиды, обожатели дубового леса? Идти ли мне вслед Парижу, шаг за шагом, через пространство минувших веков, означая все его изменения, новые виды, успехи в архитектуре, от первого каменного домика до Луврской колоннады? — Я слышу ответ ваш: «Мы прочитаем Сент-Фуа, его «Essais sur Paris», и узнаем все то, что ты можешь сказать о древности Парижа; скажи нам только, каков он показался тебе в нынешнем своем виде, и более ничего не требуем». — Итак, оставляя почтенную старину, …буду говорить об одном настоящем.
Прогулка в Люксембургском саду, 1729 г. Гравюра XVIII века из книги «Парки; Сады» (2004)Париж покажется вам великолепнейшим городом, когда вы въедете в него по Версальской дороге. Громады зданий впереди с высокими шпицами и куполами; на правой стороне — река Сена с картинными домиками и садами; на левой — за пространною зеленою равниною, — гора Мартр, покрытая бесчисленными ветряными мельницами, которые, размахивая своими крыльями, представляют глазам нашим летящую станицу каких-нибудь пернатых великанов, строусов или альпийских орлов. Дорога широкая, ровная, гладка, как стол, и ночью бывает освещена фонарями. Застава есть небольшой домик, который пленяет вас красотою архитектуры своей. Через обширный бархатный луг въезжаете в поля Елисейские, недаром названные сим привлекательным именем: лесок, насажденный самими ореадами, с маленькими цветущими лужками, с хижинками, в разных местах рассеянными, из которых в одной найдете кофейный дом, в другой — лавку. Тут по воскресеньям гуляет народ, играет музыка, пляшут веселые мещанки. Бедные люди, изнуренные шестидневною работою, отдыхают на свежей траве, пьют вино и поют водевили. Вы не имеете времени осмотреть всех красот сего лесочка, сих умильных рощиц, как будто бы без всякого намерения разбросанных на правой и на левой стороне дороги: взор ваш стремится вперед, туда, где на большой осьмиугольной площади возвышается статуя Лудовика XV, окруженная белым мраморным балюстрадом. Подойдите к ней и увидите густые аллеи славного сада Тюльери, примыкающие к великолепному дворцу: вид прекрасный! Вошедши в сад, не знаете, чем любоваться: густотою ли древних аллей или приятностию высоких террас, которые на обеих сторонах простираются во всю длину сада, или красотою бассейнов, цветников, ваз, групп и статуй. Художник Ленотр, творец сего, конечно, искуснейшего сада в Европе, ознаменовал каждую его часть печатью ума и вкуса. Здесь гуляет уже не народ, так, как в полях Елисейских, а так называемые лучшие люди, кавалеры и дамы, с которых пудра и румяна сыплются на землю. Взойдите на большую террасу, посмотрите направо, налево, кругом: везде огромные здания, замки, храмы — красивые берега Сены, гранитные мосты, на которых толпятся тысячи людей, стучит множество карет — взгляните на все и скажите, каков Париж. Мало, если назовете его первым городом в свете, столицею великолепия и волшебства. Останьтесь же здесь, если не хотите переменить своего мнения; пошедши далее, увидите… тесные улицы, оскорбительное смешение богатства с нищетою; подле блестящей лавки ювелира — кучу гнилых яблок и сельдей; везде грязь и даже кровь, текущую ручьями из мясных рядов, — зажмете нос и закроете глаза. …Ступите еще шаг, и вдруг повеет на вас благоухание счастливой Аравии или, по крайней мере, цветущих лугов прованских: значит, что вы подошли к одной из тех лавок, в которых продаются духи и помада и которых здесь множество. …Улицы все без исключения узки и темны от огромности домов, славная Сент-Оноре всех длиннее, всех шумнее и всех грязнее. Горе бедным пешеходам, а особливо, когда идет дождь! Вам надобно или месить грязь на середине улицы, или вода, льющаяся с кровель через дельфины, не оставит на вас сухой нитки. Карета здесь необходима, по крайней мере для нас, иностранцев; а французы умеют чудесным образом ходить по грязи, не грязнясь, мастерски прыгают с камня на камень и прячутся в лавки от скачущих карет.
…Подите городом прямо, в которую сторону вам угодно, и вы очутитесь наконец в тени густых аллей, называемых булеварами; их три: одна для карет, а две для пешеходцев; они идут рядом и образуют магическое кольцо или самую прекраснейшую опушку, вокруг всего Парижа. Тут городские жители собирались некогда играть в шары (a` la boule) на зеленой траве: отчего и произошло название буле-вер или булевар. Сначала на месте аллей был только один вал, который защищал столицу Франции от неприятельских набегов; дерева посажены гораздо после. Одна часть булеваров называется старыми, а другая — новыми; на первых видите предметы вкуса, богатства, пышности; …— здесь Комедия, тут Опера; здесь блестящие палаты; …здесь кофейный дом, обвешанный зелеными гирляндами; тут беседка, украшенная цветами и подобная сельскому храму любви; здесь маленький приятный лесочек, в котором гремит музыка, прыгает на веревке резвая нимфа или какой-нибудь фигляр забавляет народ своими хитростями; тут показываются вам все редкие произведения животного царства природы: птицы американские, звери африканские, колибрии и строусы, тигры и крокодилы; здесь, под каштановым деревом, сидит Цирцея, смотрит на вас томными глазами, кладет руку на сердце и, видя, что вы с равнодушием идете мимо, говорит со вздохом: «Нечувствительный! Жестокий!» …здесь длинный ряд карет, из которых выглядывают юность и древность, красота и безобразие, ум и глупость в самых живых характерных чертах, — и наконец…марширует отряд национальной гвардии. Целый день употребил я на то, чтобы обойти эту шумную часть булеваров.
Так называемая новая часть представляет совсем другое зрелище: там дерева сенистее, аллеи красивее, воздух чище, но мало бывает гуляющих; не слышите ни стука каретного, ни топота лошадиного, ни песней, ни музыки; не видите ни английских, ни французских щеголей, ни распудренных голов, ни разрумяненных лиц. Здесь в густой тени отдыхает добрый ремесленник с своею женою и дочерью; тут по аллее медленными шагами прохаживается сын его с молодою своей невестою; там поля с хлебом, сельские работы, трудящиеся земледельцы; словом, все просто, тихо и мирно.
…Теперь хотите ли осмотреть со мною славнейшие здания в Париже? — Нет; оставим это до другого времени; вы устали, я также: надобно переменить материю или — кончить.


ПРИМЕЧАНИЯ

Молодой Н.М.Карамзин, начинающий литератор и будущий издатель «Московского журнала», предпринял путешествие по Европе в 1789-1790 гг. Весной 1790 года он прибыл в Париж, охваченный революцией. Бастилия уже была взята и разрушена, а король и королева по требованию народа покинули Версаль и переехали в парижский дворец Тюильри. Но, несмотря на это, город еще продолжал жить почти так же, как всегда.
Отрывки из «Писем русского путешественника» Н.М.Карамзина печатаются по изданию: Жилище славных муз: Париж в литературных произведениях XIV-XX веков. — М.: Моск. рабочий, 1989. — С. 146-151.
Полное издание: Карамзин Н.М. Письма русского путешественника / [Подгот. текста, дополнения, приложения Ю.М.Лотмана, Н.А.Марченко, Б.А.Успенского; Послесл. Ю.М.Лотмана, Б.А.Успенского]. — Л.: Наука, 1984. — 717 с.: ил. — (Лит. памятники).

Тюльери — Н.М.Карамзин имеет в виду роскошный сад, примыкавший ко дворцу Тюильри (по-старому Тюльери), и описывает его подробно в следующем письме.

Поля Елисейские — Элизиум древних греков, место, где обретают блаженство души праведников. Парижский бульвар, носивший это название (Champs Elysees), в конце XVIII века был еще полон патриархальной прелести и выглядел, словно сцена для пасторали. В наши дни Елисейские поля — самый великолепный проспект Парижа, залитый огнями, оживленный и шумный.

Пале-Рояль — (Королевский дворец), построенный кардиналом Ришелье и завещанный им королю, перед Французской революцией принадлежал герцогу Филиппу Орлеанскому. В 1780-х гг. дворцовый сад окружили павильонами, где расположились магазины, модные лавки, рестораны, кафе… В «письме» от 27 марта 1790 г. Карамзин восхищенно описывает галереи Пале-Рояля, сверкающие разноцветными огнями, «кофейные домы первые в Париже, где также все людьми наполнено, где читают вслух газеты и журналы, шумят, спорят, говорят речи и проч.»

Лютеция — поселение галльского племени паризиев на острове Сите (в центре современного Парижа). Уже в I веке н.э. там существовала резиденция римских властей. В III-IV вв. название трансформировалось в Паризий, а затем — в Пари (Paris, в русском произношении Париж).

«Записки» Юлия Цесаря — «Записки о галльской войне» римского императора Юлия Цезаря (во времена Н.М.Карамзина они назывались «Комментарии на войну с галлами»).

Мирабо, Мори — граф Оноре Габриель Рикети де Мирабо (1749-1791) — один из самых замечательных деятелей Французской революции. Лидер Учредительного собрания, талантливый публицист и блестящий оратор, Мирабо в своих пламенных речах выступал за ограничение власти короля и церкви, часто сталкиваясь на заседаниях с аббатом Ж.С.Мори — клерикалом и роялистом, столь же красноречивым.

Друиды — жрецы у древних кельтов и галлов, поклонявшиеся священным дубам в заповедных рощах.

Ореады — в древнегреческой мифологии — нимфы, живущие в гротах и охраняющие девственные леса.

Водевили — были в те времена просто веселыми игривыми песенками.