СВЕТЛАНА ЛАВРОВА: «Самая главная моя премия — понимание читателей»

— Ушедший год в какой-то степени можно считать годом «Петушиной лошади»: она по праву завоевала награды в конкурсах «Книга года» и «Образ книги». А ещё раньше стала лауреатом III сезона конкурса «Книгуру»… В общем, собрала почти всё, что можно. Скажите, Светлана, подобный успех был неожиданностью?

— Да! Да-да-да!!! Я совершенно не ждала успеха. Во-первых, я им не избалована. Во-вторых, в предыдущем году «Петушиная лошадь» представлялась журналом «Урал» на Бажовскую премию в Екатеринбурге, и мне позвонил председатель премии и сказал, что Бажовка — очень солидная премия, и на неё надо посылать хорошие книги, а не то, что я написала. Так что я с моими комплексами просто увяла напрочь. И не ждала первого места на «Книгуру», и даже не поверила, когда сказали про первое место, — решила, что злой розыгрыш. А уж «Книга года» была просто как снег на голову! Я настолько этого не ожидала, что надела не те туфли, в которых можно на сцену выйти, — старые и раздолбанные тапочки, в которых удобно бегать по достопримечательностям Москвы, но категорически нельзя выходить на сцену театра. До сих пор переживаю (улыбается).

• 
  Обложка книги С.Лавровой.
  Худож. В.Слаук
• 
  Разворот из книги С.Лавровой «Куда скачет петушиная лошадь?».
  Худож. В.Слаук

Вообще-то это здорово. «Петушиная лошадь» — книга непростая, и я очень боялась, что её не будут читать. Погружение в мир незнакомой мифологии всегда трудно. Но мои читатели меня не подвели! Они меня поняли! Так что самая главная моя премия, конечно, — понимание моих читателей.

— Читатели поняли, но всё-таки «снег на голову»… То есть не было ощущения, что пишете «хит»? Или книга с самого начала воспринималась как не совсем обычная?

— У меня никогда нет ощущения, что пишу «хит». У меня заниженная самооценка, и всё время кажется, что делаю что-то не то. Потому что внутри идёт ярчайшая объёмная звучащая и пахнущая реальность, а на бумаге отражается только тень. Это даже не заниженная самооценка, а объективность. То, что внутри, лучше, чем то, что снаружи.

— Вообще, как встраивается роман «Куда скачет петушиная лошадь?» в творчество писателя Светланы Лавровой? Чем она похожа и не похожа на другие книги?

— «Петушиная лошадь» — абсолютно типичная для меня книга, абсолютно моя. Просто ей повезло с премиями. С одной стороны, она — естественное продолжение тех моих книг, в которых тоже были мифологии других народов. «Остров, которого нет» — это греческая мифология. Он, кстати, прошёл абсолютно незамеченным, сейчас уже и тираж закончился, а это совершенно программная для меня книга. «Загляни ко мне на Рагнарёк» — это скандинавская мифология. «Привидений почти не бывает» — по городскому пражскому фольклору, про привидений Праги, тоже неизданное. «Три сказки об Италии» — городской фольклор Рима, Сиены, Венеции (издательство «Сократ»).

Светлана Лаврова на рабочем месте

С другой стороны, «Петушиная лошадь» продолжает линию моих повестей об Урале. Это «Аркаим: три дня до конца света», «Верните город на место!» (об Ирбите, издательство «Сократ»), «Коты, призраки и одна бабушка» (о Кыштыме, только что вышла в «АСТ»), любимейшая и ещё неизданная «Марго Синие Уши» (о Берёзовском). Иногда Урал слегка присутствует как фон с историческими «познавательными» реалиями, как в «Коты, призраки и одна бабушка» и «Марго Синие Уши», иногда доминирует, как в «Верните город на место», «Аркаиме» и «Петушиной лошади».

Это всё — чем похожа на другие книги. А чем не похожа… Удачливостью. Две премии — это же надо, до сих пор не верю! Екатеринбург-то мне премий не даёт, а вот Москва балует!

— В «Петушиной лошади» удивительно плотно и естественно сплелись фантастика, фэнтези, своеобразный «науч.-поп.» и очень хороший юмор. Плюс прекрасные иллюстрации. Это случилось само собой? Или с самого начала было желание объединить «разное»?

— Фантастика, фэнтези, «познавалка», юмор — смесь для меня типичная. Ещё одно, что вами не отмечено и не так заметно, ибо прячу, дабы не отпугнуть читателя. Это боль. Я много ездила по нашей области, очень много. Меньше — по Пермскому краю и Коми-краю, по Челябинской области. Когда в год от семидесяти до девяноста встреч с читателями, то ездишь много. Я вижу, что предыдущая цивилизация уже погибла. Та, о которой сказки — с деревнями, полями, реками, старыми заводами, церквами… Наверное, это естественный процесс — мне проще думать так, чем понимать, что деревню планомерно убили. Теперь нужен какой-то иной путь. Езжу и по Европе — там почему-то деревня жива (хотя тоже не беспроблемна). У нас тихо умирают исторические города и деревни. Что-то делается, конечно, вот в Усть-Утке вроде открыли ландшафтный парк «Демидовская пристань» — там самая первая пристань знаменитых «железных караванов» по Чусовой. Усть-Утка — самое первое русское поселение на территории Свердловской области, 1574 год! Ещё и Ермак не приходил! Здешняя крепость защищала владения Строгановых от башкир. Теперь жить в ней невозможно — работать негде. Может, ландшафтный парк спасёт или хоть дачники…

• 
  Введенская церковь в селе Камгорт
• 
  Покча. Благовещенская церковь

Но просто денежными дотациями, обычно скудными, ничего не сделать. Надо же не только чтобы сохранилось историческое место. Надо, чтобы обычным людям там было хорошо жить! Люди уезжают из Ирбита и Камышлова не потому, что не любят свой город и вообще злодеи, а потому что хотят нормально работать, а работать негде. Кстати, Ирбит и Камышлов — более-менее благополучны, а если вспомнить Пелым, столицу бывшего огромного Пелымского княжества (манси)… то лучше её не вспоминать. И вот эта боль о том, чего не сохранить в теперешних условиях, просто принуждает писать книги об Урале. «Познавалки» тоже, но главное — сказочные повести. «Познавалки» воздействуют на ум. Сказки идут через сердце. На встречах с ребятами я говорю так: на взрослых я уже не надеюсь, это пропавшее поколение. Я надеюсь на вас. Вот здесь в классе сидит 25 человек. Если хоть один, дожив до взрослого состояния, не забудет книжку про Ирбит и подпишет приказ о реставрации особняка Зязина — уже я не зря работала. А встреч — до девяноста в год. Итого 90 исторических зданий восстановим. Это примитивно, конечно. Мне нужна не реставрация зданий, а хорошая жизнь для моих земляков в маленьких городах и сёлах. Екатеринбург выкрутится, я уверена. Маленькие могут погибнуть. Без комка в горле невозможно смотреть на огромные брошенные коровники под Туринской слободой — как после бомбёжки. Это не исторические особняки, не красивые церкви, но здесь люди работали и не уезжали из родных мест! Теперь все уехали. А как прекрасны полуразрушенные деревянные церкви Архангельского края, я с друзьями ездила в 2014 году на машине от Екатеринбурга до Архангельска — то же самое, что и на Урале. Болезнь не локальна, это общий хронический процесс и, боюсь, с летальным исходом.

Я много и бессвязно тут говорила, но это — самое главное. И в «Петушиной лошади» — та же боль! Уезжают не потому, что люди плохие, а потому что они хорошие и хотят хорошо работать и хорошо жить. Кстати, вы знаете, что реальная Даша (в жизни Саша) осталась в Сыктывкаре и не уехала ни в Москву, ни в Екатеринбург? Не из-за «Лошади», конечно, но тем не менее.

• 
                                                                                   Чердынь
• 

Нет, поймите меня правильно, я вовсе не ратую за то, чтобы все люди всю жизнь жили там, где родились! Кстати, если бы так было, Урал и Сибирь не заселили бы русские. Можно уезжать, можно искать долю, как делали наши предки, уходя в Сибирь и Крым. Но нужно сделать так, чтобы кому-то можно было и остаться, и быть счастливым на своей земле! Я знаю, что многие люди могут быть счастливы только на своей родине и внутри своего уклада жизни (я сама, например). Причём совершенно не идеализируя своих земляков (не ангелы вовсе!).

Вот много сказала, но, боюсь, главного опять не видно за потоком слов… Трудно сформулировать. Лучше я это в сказке скажу.

Иллюстрации — это низкий поклон издательству «КомпасГид». Они нашли то, что надо. У меня такого ещё не было. Причём иначе как чудом не назовёшь: ни один герой не похож на то, как я его вижу внутри себя, но всё вместе абсолютно прекрасно!

— Вы используете коми-пермяцкий фольклор, что даёт совершенно неожиданный ракурс. Чуть больше десяти лет назад вышел роман Алексея Иванова «Сердце Пармы», созданный на похожем материале. Конечно, это вполне «взрослая» книга, но всё-таки: может быть, у «Петушиной лошади» были какие-то литературные предшественники, источники или «родственники»?

— Да почему же фольклор даёт неожиданный ракурс? Фольклор — органичная часть жизни. Современный городской фольклор Екатеринбурга, например, — это нечто, достойное написания сказки. В Москве, может, фольклора меньше (хи-хи, это откровенный наезд), а у нас на Урале этого добра до сих пор хватает. Вы бы послушали, что рассказывал начальник спасателей в Берёзовском про современную шахту… человек не суеверный, современный и стесняющийся чудес.

• 
  Иранское серебро VII века. Музей г. Чердыни
• 
  Кукла-флорик, которую сделала
  девочка-читательница из Корткероса

А про Иванова… сейчас признаюсь в ужасной ереси. Вообще-то Алексея Иванова люблю, уважаю, обожаю и считаю самым лучшим писателем на Урале, самым лучшим писателем, писавшим про Урал (кроме Бажова), и вообще одним из лучших современных прозаиков, а для меня лично — лучшим. Но «Сердце Пармы» не читала!!! Просто боюсь. Боюсь, что разочаруюсь, что не понравится, и прочие глупости. Очень глупо, я понимаю. Но так вышло, что я сначала стала читать его документальные вещи про Урал — «Message: Чусовая», «Хребет России», влюбилась в этого писателя вусмерть и теперь боюсь читать его художественные вещи — а вдруг они хуже? Глупо до невероятия, я понимаю и торжественно обещаю победить свои страхи и прочитать. Так что моя «Лошадка» не родственница произведениям Алексея Иванова… но она, видимо, землячка и поэтому похожа. Кстати, снова об Алексее Иванове — поездку по Пермскому краю, в которой зародилась «Петушиная лошадь», придумал мой друг и коллега после прочтения «Хребта России», так что если уж говорить о родственниках, то «Хребет России» — отец «Петушиной лошади».

— Случалось что-нибудь невероятное в процессе написания книги? Ещё я знаю, что у неё были примечания, которые убрали по ходу редактирования. Можно рассказать о них поподробнее? Там ведь наверняка было что-то интересное.

— Книга появилась в результате двух поездок — в Сыктывкар и Чердынь—Соликамск—Усолье—Орёл-городок—Вильгорт—Камгорт—Ныроб—Пянтег. И вот в поездках было много интересного и прямо относящегося к будущей книге, потому что во время чердынской поездки я уже точно знала, что буду писать именно такую книгу. Но ничего невероятного не случалось.

В процессе редактирования убрали только одно примечание — ссылку на сайт «Пермский клуб любителей бездорожья», отчёт Виталия Мальцева «Чусовское озеро — далёкое и близкое». Там как раз фотография того монаха, который у меня в книжке. Не знаю, почему убрали. Я на встречах её даю, чтобы читатели могли посмотреть на одного моего совершенно реального героя. Зато попросили дать в конце словарик слов коми и манси — и это правильно, я с удовольствием его написала.

— Под занавес довольно предсказуемый вопрос: стоит ли ожидать в будущем чего-то, подобного «Петушиной лошади»?

— Ответ: и да, и нет. Может ведь и не получиться. Сколько было мертворождений — не сосчитать. Или напишется сказка, а читатели её не примут. И такое бывало. А ещё более вероятный вариант — напишется сказка, а её не издадут. Вот «Марго Синие Уши» — повесть, в которой я пишу о школе и говорю об очень дорогом для меня: что такое обычные и необычные дети, одарённые и неодарённые, дети как личности и дети как ценность для государства, об уважении к ребёнку. Она смешнючая, несмотря на серьёзные темы… но она никому не нужна. Тем более, наступили сложные экономически и политически времена, а в такие времена первыми страдают детские книжки — их перестают печатать. Так что даже если я напишу что-то важное, не факт, что оно дойдёт до читателя… грустно.

А в смысле «да» — хочется продолжить «коми-тему», и даже знаю про что — совсем другое. Хочется углубиться в городской фольклор Калининграда — была там всего два с половиной дня и влюбилась по уши в город и край. Хочется сказку про Хабаровский край с нанайскими сказками — уже есть первая глава, но дело откладывается.

Со Светланой Лавровой беседовал Кирилл Захаров