ЭТА ПРЕКРАСНАЯ ТОЛЕРАНТНОСТЬ

Сама Людмила Евгеньевна присутствует в книжках два раза явно и один раз тайно. Во-первых, открывает каждую из книжек коротким представлением автора, причём научные и литературные заслуги очередного протеже удачно переплетаются с деталями личной жизни, потому что все авторы — это друзья и знакомые инициатора серии. Во-вторых, каждая книжка заканчивается прямым обращением к читателю, в котором Людмила Улицкая сообщает, что «поначалу собиралась написать лично и самостоятельно про всё, что окружает человека… а потом передумала — пригласила настоящих специалистов… Вот вам и результат». По поводу «тайного» присутствия утверждать ничего нельзя, можно только догадываться, что, кроме официальных функций «автора идеи» и «составителя серии», Людмила Евгеньевна выполнила ещё и функцию редакторскую: три из четырёх книжек так стилистически похожи друг на друга, что даже самые верные друзья, обуреваемые общей идеей, вряд ли сумели бы прозвучать столь «единогласно». Трудно с чем-нибудь перепутать доверительную разговорную интонацию с непременным мягким юмором — знаковое достижение далёких шестидесятых.

Вот по всем вышеперечисленным причинам и хочется дальше говорить не столько о работе четырёх отдельных авторов, сколько о предприятии одного знаменитого взрослого писателя, уже не в первый раз обратившегося к детской литературе.

Сначала — главное. То есть: замысел и, соответственно, идеология всей серии. Когда станете её покупать, обратите внимание на две детали: девиз всего издания сформулирован ёмким слоганом «ДРУГОЙ, ДРУГИЕ, О ДРУГИХ», а в качестве одного из группы издателей выступает Институт толерантности (который, оказывается, существует). Таким образом, сверхактуальность проекта никаких сомнений не вызывает. Зато вызывает воспоминания. Подзабытый за последние годы термин «соцзаказ» выплывает из подсознания и, насмешливо улыбаясь, как будто спрашивает: «А вы что думали?»

Поверьте, мы никогда-никогда не решились бы произнести такие обидные слова, если бы не форма и содержание книг, которые нам предлагают.
Форма нестандартная. Три из четырёх повествований построены как вроде бы нечто сюжетное, причём главные герои мигрируют из книги в книгу в расчёте, судя по всему, на стабилизацию читательского внимания. Однако развитие и без того не слишком богатых событий регулярно и планомерно прерывается врезками вполне самодостаточной, автономной научно-популярной информации, которая, похоже, просто не поместилась в сюжет.

Хотя тома серии не пронумерованы, «первой», судя по всему, является книга про семью. Именно там мы знакомимся с мальчиком Кириллом, одноклассником которого оказывается другой мальчик «с красивым именем Даут». Последствия угадать нетрудно: удивление — непонимание — понимание — дружба — хэппи-энд. Мальчики выбраны вполне специальные: и тот и другой — дети из интеллигентных научных семей, поэтому слово «азер», единожды мелькнувшее на первых страницах, стыдливо и бесследно исчезает за ненадобностью (выжившие читатели соцзаказа прекрасно помнят: там тоже проблема обязательно обозначалась, но — в разумных пределах).

Зато объём информации о семье как социально-психологическом явлении воистину беспределен. Информационная нагрузка разграничена: о браках свободных, гражданских, неравных по возрасту, а также о дружеских отношениях с жёнами бывших мужей — это в сюжетной части; о многожёнстве, гомосексуальных браках и древнем африканском племени, где мальчиков по закону брали в жёны, — это в научно-популярных комментариях. Разумеется, термин «толерантность» не звучит в открытую (главному герою — 12 лет), но исповедуют её все — и автор, и персонажи. В конце короткого повествования появляется надежда, что даже престарелый дедушка Даута, хранитель многовековых кавказских традиций, примкнёт к современной точке зрения, потому что «умный человек всегда может понять других людей».

Следует заметить, что толерантность вообще довольно неоднозначная штука. В отличие от старой доброй «дружбы народов», это слово латинского происхождения переводится на русский язык как «терпимость, снисходительность к кому или чему-либо». В книжке о семье, изданной под эгидой Людмилы Улицкой, этот нюанс ощущается очень внятно. Ведь слова, которые пишет рука, обязательно выболтают настрой души. Сколько бы ни рассказывали нам на страницах этой книги об истории, теории и традициях бесчисленных семей мира, всё равно самой симпатичной и убедительной получилась мать мальчика Кирилла — учёная женщина Марина, проживающая с домработницей, сигаретой в одной руке, молодым бой-френдом в другой и новорождёнными близнецами в финале (не хочется ещё раз говорить о «супергиперактуальности» предложенной конструкции).

Следующая книга серии (про Большой Взрыв и черепаху) посвящена устройству мироздания. Мальчика Даута здесь нет, зато Кирилл, оказавшийся зимой на даче, сталкивается с загадочным стариком, говорящим вороном и очень хозяйственной, тоже говорящей совой. Это повествование Людмила Улицкая назвала в предисловии сказочной историей, но, как нам кажется, погорячилась, ибо процент «сказочности» сведён к минимуму, а процент «познавательности» зашкаливает за миллион.

Персонаж по имени Самаил Георгиевич при ближайшем рассмотрении оказывается «планетарным координатором», ответственным за равновесие на планете Земля, а после вмешательства учёной мамы и вовсе обнаруживает себя как (вроде бы) архангел Самаил — один из тех семи, что предстоят перед престолом Божьим. В промежутке между первой и последней страницей в лучших традициях минувшего литературного века Самаил Георгиевич непрерывно поддерживает диалог с Кириллом: младший задаёт короткие наводящие вопросы, старший весьма пространно на них отвечает. Перечисленным вариантам возникновения Вселенной несть числа. Ведущие мировые религии и экзотические верования забытых племён, фундаментальные научные теории и эффектные «горячие» гипотезы отдельных учёных — все едины перед лицом Её Величества Толерантности, а выводы из «лекций» «планетарного координатора» звучат примерно так: «Теперь ты понимаешь, что в некотором роде Яйцо — это аналог нашей вселенной до Большого Взрыва?»

Особо следует отметить объём информации на один квадратный сантиметр книжного пространства. Небывалая и явно непосильная для ребёнка «густота» свойственна всей серии, но в книге о тайнах мироздания это ощущается с особой силой: кажется, будто какой-то гигантский калейдоскоп подключили к динамо-машине, посадили ребёнка напротив и с криком «видал, чего бывает?!» выбежали из комнаты.

С книгами про одежду и еду дело обстоит, разумеется, значительно проще, в силу конкретности обозначенных тем. «Еда» ещё разделяется на сюжет и научный комментарий, но усталость уже налицо: «сюжет» откровенно сводится к бесконечным разговорам над тарелкой гречневой каши, причём все действующие лица, как то: мама Кирилла (антрополог) и её бывший бой-френд, а ныне муж (музыкант), проявляют такие глубокие познания в области создания и употребления человеческой пищи, что просто диву даёшься.

Книжка «Ленты, кружева, ботинки…», написанная Раисой Кирсановой, вообще стоит особняком. Здесь нет ни мальчика Кирилла, ни говорящих зверушек, ни доверительного братания с читателем, а есть деловой и насыщенный рассказ об истории моды, о психологической и социальной основе этого явления. К сожалению, рассказ довольно торопливый, и обрывается он буквально на полуслове, как будто финальные главы потерялись по дороге в типографию. Но не тут-то было! От нашей толерантности так просто не уйдёшь. На последней странице — уже без названия, но яркими буквами — приписан абзац, явно принадлежащий не автору. Там сообщается, что в прочитанной книге имелась «красная нить», что все люди везде одеваются по-разному, и мы тоже имеем право одеваться, как хотим.

Ура.

Теперь наступает пора грустных выводов. Их будет три.

Первый — самый грустный. Все авторы этого сугубо женского проекта — Вера Тименчик, Анастасия Гостева, Александра Григорьева и Раиса Кирсанова — производят впечатление очень интересных, увлечённых специалистов в своей области знания. Если бы они захотели безо всяких «мальчиков Кириллов» и прочих картонных персонажей просто рассказать детям о том, что знают, получилась бы не притянутая за уши актуальная «терпимость», а широкая картина разноцветного мира, где естественное разнообразие говорит само за себя.

Второй вывод жалобный и чуточку смешной. Попробуйте сто раз подряд повторить слово «стул» или «стол». Очень скоро голова у вас пойдёт кругом, и вы вообще перестанете понимать, что означают эти простые слова. Если представить на одну минуту, что какой-нибудь двенадцатилетний Кирилл или Даут прочитают подряд все четыре книги из серии «Другой, другие, о других», что останется у этих гипотетических мальчиков, кроме настойчивого, неотвязного, не слишком оригинального лейтмотива: всё у всех всегда и повсеместно бывает по-всякому?..

И наконец, вывод третий, очень страшный. Беда заключается в том, что издание, инициированное Людмилой Улицкой, на самом деле выглядит весьма современно, если мы дружно согласимся, что современность — это новый хаос. Перед детьми развёрнут мир, в котором всё зыбко, всё приемлемо, всё сложено в одну большую кучу. Накопленные горы знаний возвышаются до неба, но внятных ориентиров нет и быть не должно — ведь мы же толерантны.

Или беспомощны?

Ну да, понятие «норма» у нас не в чести. Но кто и когда отменил точку отсчёта? Как быть ребёнку в пространстве, где сознательно утрачен масштаб явления, и в книге о семье единственная «целая» и стабильная семья — преподанные не без улыбки старозаветные горцы, а книга о Вселенной скроена по принципу лоскутного одеяла?

Чтобы познакомиться с другими, надо знать, как тебя зовут.

Чтобы проявить терпимость, надо иметь свой взгляд на мир.

Чтобы преподавать детям свободу выбора, нужно вспомнить, что они — дети.

Гостева А.С. Большой взрыв и черепахи / Ил. П.Перевезенцева. — М.: Ин-т толерантности: Рудомино: Эксмо, 2006. — 71 с.: ил. — (Другой, другие, о других: Дет. проект Людмилы Улицкой).

Григорьева А.А. Путешествие по чужим столам / Ил. А.Антонова. — М.: Ин-т толерантности: Рудомино: Эксмо, 2006. — 55 с.: ил. — (Другой, другие, о других: Дет. проект Людмилы Улицкой).

Кирсанова Р.М. Ленты, кружева, ботинки… / Ил. С.Трофимова. — М.: Ин-т толерантности: Рудомино: Эксмо, 2006. — 79 с.: ил. — (Другой, другие, о других: Дет. проект Людмилы Улицкой).

Тименчик В.М. Семья у нас и у других / Ил. С.Филипповой. — М.: Ин-т толерантности: Рудомино: Эксмо, 2006. — 63 с.: ил. — (Другой, другие, о других: Дет. проект Людмилы Улицкой).

Ирина Линкова

* внесен в реестр иностранных агентов