Юлия Симбирская. Стихи

Юлия Симбирская по образованию филолог, а по призванию — детский писатель. Живёт и работает в Ярославле. Автор двух книг — сборника стихов «Разбегаюсь и лечу» и повести «Здравствуй, Таня!», призёра конкурса «Новая детская книга» 2014 года. Печаталась в коллективном сборнике «Если ветер запереть», журналах «Кукумбер», «Мурзилка», «Чиж и Ёж». Участвовала в ежегодных семинарах и форумах молодых детских писателей в Липках, а также в фестивалях «Молодые писатели вокруг “ДЕТГИЗа”».

 

Юлия Станиславовна Симбирская живёт в Ярославле и работает библиотекарем. По образованию она филолог, а по призванию — детский писатель и ещё мама. На сегодняшний день у Юлии опубликованы две книги: сборник стихов «Разбегаюсь и лечу», выпущенный Издательским домом «Фома» в серии «Настя и Никита» (2013), и небольшая повесть «Здравствуй, Таня!», призёр конкурса «Новая детская книга» издательства «РОСМЭН» (2014).

Юлия Симбирская печаталась также в коллективном сборнике «Если ветер запереть» (издательство Марины Волковой), журналах «Кукумбер», «Мурзилка», «Чиж и Ёж», газетах «Детский сад со всех сторон», «Учительская газета». Участвовала в ежегодных семинарах молодых детских писателей и форумах молодых писателей в подмосковных Липках, организованных фондом СЭИП, а также в фестивалях «Молодые писатели вокруг “ДЕТГИЗа”».

 

Юлия Симбирская о себе

simbirskayaНе буду оригинальной и скажу, что все мы родом из детства. И если кому-то становится скучно жить, закройте глаза и вернитесь в себя маленького. Тогда деревья были большими, время — бесконечным, а из варёного лука можно было долго выкладывать красивые узоры по краю тарелки.

Я живу на два мира. Один — моя взрослая реальность, где я мама, жена, ответственный работник. Честно говоря, мне в этой реальности не скучно, но это ведь здорово, когда можно по желанию перекинуть мостик туда, куда обычно улетают воздушные шары и уплывают бумажные кораблики. Стихи как раз и становятся таким мостиком. Поверьте, он очень прочный, надёжный, хотя и подвесной. На нём можно раскачиваться и слушать, как дрожат тёплые доски под ногами.

Я писала стихи всегда. Только сначала они жили где-то внутри меня, а потом стали проситься на бумагу. Тут очень пригодились те самые крючочки и палочки, которые называются буквами. Этой тайнописью я смогла записать для всех, что чувствует воздушный змей, зацепившийся за чужой балкон, кит в животе у моря, скорый поезд, у которого стучит сердце. Удивительно и прекрасно сознавать, что всюду жизнь. Шкаф, ночник, утюг, подушка — тоже живут совсем рядом. А уж про деревья, цветы, ветер и море можно рассказывать и рассказывать.

Писатель отличается от наблюдателя тем, что ему всегда хочется делиться увиденным. Он не может переживать в одиночку. «Смотрите!» — кричит он. И на зов сбегаются все, кто тоже слышит в тиканье часов тайный разговор.

Стихи окружают нас всюду. Стоит протянуть руку, как они слетаются на раскрытую ладонь. С прозой сложнее. Её на раскрытую ладонь не приманишь. Тут требуется основательность и способность долго созерцать и передумывать. Передумывать — увлекательнейшее занятие. Порой оно требует большой сосредоточенности и уединения. Передумывать хорошо где-нибудь в лесу или в глухих зарослях жимолости и бузины в саду, сидя под яблоней или на подоконнике за шторой зимним вечером.

Передумывая, очень легко мечтать. Это одно из самых прекрасных занятий. Писатель не может не быть мечтателем. Мечтается ему о разном. Например, чтобы рядом со счастливыми детьми долго и счастливо жили книжки. Что может быть прекраснее, чем найти мамину или бабушкину любимую книжку в книжном шкафу! Ничего себе, бабушка тоже была девочкой и водила пальцем по строчкам.

Мне повезло. В моём детстве был и книжный шкаф, и мамины книжки, и библиотека. Читала я много и радостно. Я легко впускала в свою жизнь Карлсона, муми-троллей, Тома Сойера, Беляночку и Розочку, Динку, Шамаханскую царицу. Плакала, смеялась, сопереживала и искренне пыталась поучаствовать в судьбах героев. Ещё я страстно любила рассматривать иллюстрации. Запах типографской краски, шершавые или гладкие на ощупь страницы, хрусткий переплёт — это прекрасно. Я очень любила читать вслух — маме, папе, бабушке, младшей сестре, подруге. Сейчас продолжаю эту традицию с дочкой. С огромным удовольствием снова перечитываю «Кондуит и Швамбранию», «Шляпу Волшебника», «Я умею прыгать через лужи», «Дорога уходит в даль», «Путешествие Голубой Стрелы», «До свидания, овраг». Книги моего детства всегда со мной.

Сейчас бумажную книгу все жалеют. А мне кажется, напрасно. Книга настолько совершенна и прекрасна, что может вызывать только радость и восхищение, но не жалость. В первую очередь это касается детской книжки. Водить пальцем по экрану — интересно и, наверное, удобно, но это совсем другая история. Листать, нюхать, пробовать на зуб, делать пометки на полях или, признаемся себе в этом, дорисовывать и раскрашивать картинки — было ли у кого-то детство без этого?

Очень трудно заставить полюбить книгу. Я бы и не пыталась. Книжки просто должны жить рядом. Как дом, как семья. Их можно выбирать, ими можно восхищаться или ругать. Их можно не дочитывать, из них можно строить башни, но знать при этом, что они всегда есть.

А ещё можно попробовать писать книжки самому. Почему бы и нет? Ведь вам есть что сказать миру.

 

СОН

Школьная форма
Так же, как я, сутула.
Спит, подвернув рукава,
Свесив колготки со стула.

Даже фонарь в окне
Сон её не тревожит.
Школьная форма спит.
Делит во сне и множит.

НОЧНОЙ ДОЖДЬ

Дождь на цыпочках крадётся:
— Заночую, где придётся.

В старой бочке дождевой
Поместился с головой.

СЛОНЫ

У моря горы встали,
И кажется — толпой
Слоны из дальней дали
Пришли на водопой.

Да только им не пьётся.
Такая вот беда.
Ведь под ногами бьётся
Солёная вода.

МУРАВЕЙНИК

Лес качает облака
На макушках сосен.
Муравей издалека
В дом хвоинки носит.
Через тысячу веков
Станет дом до облаков.

САМЫЙ ПЕРВЫЙ

Вот малюсенький листочек,
В окруженьи толстых почек.

Самый первый, он в разведке,
Он сидит на нижней ветке:

— Всё в порядке, братцы!
Можно распускаться!

НЕ СПИТСЯ

Открыто окно.
Темнота. Тишина.
Запуталась в туче
Большая луна.
И слышно, как гулко
В далёкой ночи
У скорого поезда
Сердце стучит.

НЕНУЖНЫЕ

Ненужными стали игрушки:
Солдатиков горстка, две пушки,
Хромая лошадка, вагон без колёс.
Я сам их на дачу сегодня отвёз.

Сижу, ковыряю свой ужин.
А я им, наверное, нужен.

КАК МОЖНО НАРИСОВАТЬ ДЕРЕВО

Зима рисует дерево
Простым карандашом.
И выглядит растерянной
Берёза нагишом.

Весна рисует листья,
Когда звенит апрель.
Тонюсенькие кисти,
Макая в акварель.

А лето ярко, сочно
Кладёт на холст гуашь.
И точит осень срочно
свой рыжий карандаш.

РАКУШКА

На песке лежит ракушка
Перламутровое ушко.
Я смеюсь, а море дышит,
И она всё это слышит.

ПАПА ПРИЕХАЛ

Папа вернулся
Из командировки.
Жмутся к сапожкам
Большие кроссовки.
Папина куртка
Мою обняла.
Тоже соскучились!
Ну и дела!

ПОЕЗД

День напролёт,
Ночь напролёт
Поезд не спит,
Поезд идёт.
Нет, не идёт!
Поезд бежит,
Ложечкой в чашке моей
Дребезжит.
Нет, не бежит!
Поезд летит,
Шумно вздыхает
И громко свистит.
Вот, наконец,
Он увидел перрон.
Много перронов
С обеих сторон.
Там он бабулю мою
Разглядел.
— Уф-ф-ф! — отдышался.

— Ту-у-у! — загудел.


Как же тут можно не удивиться,
Знает, где именно ос-та-но-вить-ся…
Пф-ф-ф-ф-ф…

ИСТОРИЯ ПРО ЛОШАДЬ

Однажды на улице,
Может, Лесной,
А может, Садовой,
По-моему, летом,
А может, весной
Лошадь лишилась подковы!

— Потеряла?

Подкова с копыта слетела, и вот
Лошадь легла на живот.

— Ой!

Лежит целый час 

На проезжей дороге.
Должны быть подкованы
Стройные ноги.

— Бедняжка!

Столпились прохожие.
Громко судачат:

— Ах! Что это значит?
— Ох! Что это значит?

Машины сигналят,
А лошадь ни с места.
В большом лимузине
Рыдает невеста.
И пять мотороллеров 
В лад тарахтят.
Они на работу 
Проехать хотят.
Гудит «поливалка»
Особенно рьяно.
Ах, как не хватает
Подъёмного крана!

— Подъёмного крана?

А дети ей сахар
В карманах несут.
А дети её на дороге
Пасут. 
И клевер с ромашками
Рвут на газоне.
А лошадь лежит
В неположенной зоне.

— Что дальше?

А дальше, наверное, встала.
Лежать на дороге устала.
У булочной жил
Превосходный кузнец.
Подкову приладил

И делу конец.

И дети уселись на лошадь верхом.
И больше не думал никто о плохом.

— Здорово!

И весело цокая
По мостовой,
Лошадь пошла
В магазин угловой.
Детям купила
По леденцу.


Ну, вот уж теперь
Подошли мы 
К КОНЦУ!

УРОК РИСОВАНИЯ

Натюрморт рисуем в классе.
И уроку нет конца.
Георгин в стеклянной вазе
Не срисовывается.


Он чудесный, ярко-алый.
Удивительно хорош.
Он, ни много и ни мало,
На соседкин бант похож.

И не жалко вазу — стёрта…

В чём художника секрет?
Если вместо натюрморта

Получается портрет.

ЛОШАДЬ

Дышит лошадь боками.
Над лошадью пар облаками.

У лошади есть подковы.
Попон запасных штук шесть.
И трензель почти что новый.
И я у лошади есть.

В ЗООПАРКЕ

На плечах сижу у папы.
Волк лежит, уткнувшись в лапы.

Серый, маленький, худой
Волк, придавленный бедой.

И глаза он в лапах прячет.
Может, спит, а может — плачет.

В САМОЛЁТЕ

Я толкаю локтем брата:
— Посмотри в иллюминатор.
Лес ещё увидеть можно
И лоскутики-поля.


Мы летим и осторожно
Закругляется Земля.

В КАРМАНЕ

В кармане, на самой его глубине,
Среди желудей и монеток
Попалась ракушка, знакомая мне,
Наверное, с прошлого лета.

В июне из моря ракушка взялась,
А осенью в тёплый карман забралась.

И столько она рассказала историй,
Что всем желудям захотелось на море.

КОЛЕСО ОБОЗРЕНИЯ

На огромном колесе
Помещаемся мы все.

Даже мама не боится
Прямо в небо прокатиться.

Вниз оттуда поглядишь —
Город наш совсем малыш.

МОРЕ БЫЛО ВЧЕРА

Зажгутся прожекторы
На маяке.
И бабочкой парус
Мелькнёт вдалеке.
Потухшее небо
Уронит звезду.
И завтра я к морю
Уже не приду.
Давно упакован
Ракушек улов…


Я с морем прощаться
Умею без слов.

ГОЛУБИ

По улице голуби
Ходят гурьбой.
И тянут цепочки
Следов за собой.
Купаются в лужах,
И просто воркуют,

У булочной 
Чёрствую булку смакуют.
А стайка старушек
В пуховых беретах
Сидит на скамеечках,
Солнцем нагретых.
Знакомы они 
С голубями давно.
Опять достают 
Из кошёлок пшено.
Звучит на три голоса:
— Гуль-гуль-гуль-гули!

В природе должны быть
Такие бабули.

СОВА

В сосне — дупло.
В дупле — тепло.
В тепле — сова.
В сове — слова.
Одно — УГУ!
Второе — УХ!
Ещё в дупле —
Трава и пух.

В КОРИДОРЕ

За стеной играют вальсы
И сонату ре минор.
То порхают чьи-то пальцы,
То бегут во весь опор.

Я в прохладном коридоре
Замираю у окна.
И гляжу, как в до мажоре
Начинается весна.

По ступенькам, вниз и прямо.
Без пальто. Скорей! Скорей!
Хроматическая гамма
Догоняет у дверей.

К ДЕКАБРЮ

Связал паук:
Пару брюк.

День и ночь
Стучали спицы.
Он не мог
Остановится.

И связал
Случайно дом.
И заснул
Случайно в нём.

ОРГАН

Орган большой —
Почти как дом.
И органист
С большим трудом,
Не покладая ног и рук,

Берёт аккорд, находит звук.
Он запускает в небеса

Из труб волшебных голоса.

И маме я шепчу: «Смотри!

Мы все у музыки внутри».

ПРЯТКИ

В музыкальном магазине —

Контрабас в большой витрине.
Важно выпятив живот,
Он стоит четвёртый год.
Нарушая все порядки,
Покупатели не раз

С продавцом играли в прятки,
Заходя за контрабас.

В музыкальном магазине —
Контрабас в большой витрине.
А за ним стоит, смотрите,
Второклассник Лялин Витя.
А ещё стоят, похоже, 
Таня, Вера и Серёжа.

ИГРАЕМ

Мне теперь совсем не скучно.
Мы со скрипкой неразлучны.
Целый день, щека к щеке,
Мы играем в уголке.

 

 

Читать об авторе на Продетлит