Карел Чапек. Большая кошачья сказка

Опытному читателю известно — эти сказки занимают своё законное и далеко не последнее место в сказочной вселенной. Но для большинства они есть что-то не вполне обязательное: не во всяком собрании их отыщешь, промежутки между отдельными изданиями велики, «канонический» сборник на русском всё как-то не появлялся. Чапек до сих пор опознаётся прежде всего как автор фантастических романов и пьес, ещё — как изобретатель слова «робот». «Планета детства» поступила решительно: собрала под одной обложкой все сказки чешского фантазёра, ранее выходившие в разных изданиях и разном составе. Единство задаётся и тем, что все тексты книги — в переводах Бориса Заходера.

Чапек писал свои сказки более десяти лет и как будто от случая к случаю — для детских страничек и приложений газет. И это неизбежно рождает подозрение — не был ли для него подобный опыт своего рода отдушиной, настолько элегантны и оптимистичны эти истории? Автор не снисходит до детей, его стиль вполне узнаваем, нащупывается ряд параллелей со «взрослыми» произведениями. Скажем, обычно Чапек не переносил действие своих романов и драм в далёкое будущее, ему важнее было показать, что любая фантастика — эхо настоящего. Сказки выстроены по схожему принципу: мир чудесный не слишком оторван от повседневного, их отношения почти добрососедские. Пана Трутину собираются уволить со службы — ведь он держит дома дракона! А леший, ещё вчера пугавший округу жутким гоготом, сегодня запросто идёт на приём к врачу.

Перед нами именно тот случай, когда оправданы и оживают истёртые словосочетания «тонкий юмор» и «мастерство рассказчика». Юмор естественен и деликатен: сказки радуют, а не стараются насмешить. Что же касается умения рассказывать, то им заразились даже герои. Речь об одном из самых сильных приёмов — вставных новеллах. Часто ловишь себя на мысли, что с одинаковым нетерпением ожидаешь и перипетии основного сюжета, и того, что кто-то «притормозит» его очередной небылицей. Любой из таких фрагментов — полноправная отдельная, весёлая и запоминающаяся история, органично вплетённая в целое.

Кроме того, использованы выдумки в лучшем значении этого слова — скажем, почти футуристическое слововерчение. Пример из «Большой докторской сказки» может считаться хрестоматийным. Несколько лекарей собрались у ложа подавившегося черносливиной злого волшебника:

«— Господа, — подал голос упицкий доктор, — я предлагаю согласиться на следующем диагнозе: у пана Магиаша наблюдается острый удушающий сливо-глоточный косточкочерносливит».

Традиционно сказки Чапека издавались с рисунками самого писателя и его брата Йозефа, но в данном случае перед нами работы живого классика детской иллюстрации Светозара Острова. Шаг в некоторой степени рискованный, но вполне оправдавшийся: нарочито небрежные, немного хаотичные картинки хорошо высвечивают характеры персонажей; их перекличка с атмосферой текстов рождает по-настоящему озорную книгу.

Кирилл Захаров