Бокова В. М. Отроку благочестие блюсти…

«Порол своих детей А.С.Пушкин. Его сестра О.С.Павлищева сообщала в письме: “Александр порет своего мальчишку, которому всего два года; Машу он тоже бьёт, впрочем, он нежный отец”. Порол и поэт князь П.А.Вяземский своего шкодливого сына за то, что тот кусался, царапал сестру и однажды замахнулся на гувернантку, которая брала его за ухо. Вытягивал своих детей розгой и добрейший В.А.Жуковский».

Только давайте не будем восклицать «ужас-ужас!», подходя со своими нынешними понятиями о воспитании детей к людям, жившим двести лет назад. Тогда«воспитание без розги вообще не понимали». И вот ведь что удивительно: некоторыми результатами «негуманного» воспитания двухсотлетней давности мы восхищаемся до сих пор, а своими собственными детьми, которых пальцем не трогаем, как правило, недовольны.

Впрочем, к середине XIX века, пишет доктор исторических наук Вера Бокова, взгляды на воспитание детей в образованных семьях приблизились к нынешним, и начала складываться особая культура детства.

Очень интересно, следуя за автором, наблюдать, как менялись в разные эпохи понятия о здоровом воспитании, об образовании и т.п.: «На протяжении значительной части XVIII века во многих — особенно провинциальных — дворянских семьях продолжали следовать старинной русской традиции послеобеденного сна, но к началу XIX века она по большей части вывелась. Более того, к середине XIX века многие медики были решительно убеждены во вреде дневного сна даже для довольно маленьких детей. Врачи советовали “не позволять детям спать ни одной минуты днём, иначе, по их словам, они могут сделаться слабосильными лентяями и тупицами, даже цинготными детьми”. Для возбуждения же их деятельности иные из медиков рекомендовали “держать их в страхе — розгами, находя весьма успешным посекать детей и за шалости, и за малоуспешность”».

Но что мы всё про розги да про порку? Это, конечно, была важная, очень важная часть дворянского воспитания, но ведь не единственная! Однако тема физических наказаний всплывает в книге постоянно, о чём бы ни шла речь: об иностранных языках, о танцах, об играх… Хотя, разумеется, и без этого Бокова приводит в книге множество малоизвестных, но любопытных и «вкусных» фактов. Так, например, она объясняет, что послужило толчком к возвращению русского языка в высший свет Российской империи: оказывается, это Николай I на следующий же день после своего воцарения приветствовал придворных по-русски. И надо сказать, что на протяжении всего царствования император был последователен: на французском с тех пор он разговаривал только с женщинами и дипломатами.

Книга «Отроку благочестие блюсти…», хоть и написана доктором исторических наук, не оформлена по тем правилам, что приняты в научной среде. Такой подход представляется одновременно и достоинством (средний подросток почему-то с недоверием относится к книжкам, снабжённым правильным справочным аппаратом, списком литературы и прочими научными атрибутами), и огорчительным недостатком (всё-таки список литературы, использованной автором, хотелось бы видеть полностью и, возможно, даже прочитать некоторые из включённых в него текстов). Однако, как к этому ни относись, главное то, что труд Боковой — увлекательнейшее чтение, которое пригодится и подростку, и взрослому. На эту книгу можно опираться на уроках истории и литературы, можно тихо читать в одиночестве, а можно — вслух в кругу семьи. В любом случае польза будет несомненная.

Ксения Молдавская