Дмитрий Лихачёв. Заветное

Лихачёв Д.С. Заветное / Автор проекта и сост. А.Лиханов; Предисл. Д.Гранина. — М.: Издат., образоват. и культурный центр «Детство. Отрочество. Юность», 2006. — 271 с.: ил.

«Вопрос этот очень сложный…» Обложка книги Д.Лихачёва «Заветное»

Так писал Дмитрий Сергеевич Лихачёв, размышляя о том, как следует человеку воспринимать философские концепции, которые не только несут в себе теорию мироощущения, но представляют эстетическую ценность, ибо философы — художники… Эта проблема — проблема восприятия — целиком относится к творчеству самого Дмитрия Лихачёва — филолога, философа и неутомимого публициста, сумевшего вместить в свою судьбу и свои книги весь XX век русской жизни.

Взрослые давно мечтали, как можно раньше познакомить детей с мудрыми мыслями и глубокими чувствами одного из самых достойных наших соотечественников. В 1985 году в «Детской литературе» были изданы принадлежащие его перу «Письма о добром и прекрасном», а в 1991-м — «Раздумья». Предваряя одно из этих изданий, академик Лихачев писал: «Каждая беседа пожилого человека с молодым оборачивается поучением…» К сожалению, опасения автора во многом подтвердились, и оба упомянутых сборника не были активно востребованы. Теперь появился ещё один…

Небольшой, богато изданный томик под названием «Заветное» приурочен к столетнему юбилею мастера. Книга построена по принципу, который всегда был принят во взрослых публицистических изданиях Дмитрия Сергеевича Лихачёва: отдельные заметки, беседы, очерки, эссе, посвящённые, казалось бы, совершенно разным темам, чередуются с удивительной неожиданностью, почти спонтанностью, и только фигура автора, единый поток его духовной силы превращает самодостаточные тексты в цельное произведение. Однако обращённый к детской аудитории сборник «Заветное» имеет принципиальное отличие от всех предыдущих изданий. Это отличие — краткость.

Издатели взяли на себя смелость вычленить совсем небольшие отрывки из взрослых сочинений Дмитрия Лихачёва, дать каждому отрывку название и расположить весь материал в последовательности, которой раньше не существовало. Это очень смелый эксперимент. Но он состоялся, и книга сделала серьёзный шаг в преодолении той «поучительности», которая огорчала когда-то Дмитрия Сергеевича.

Чтобы читатель, ещё не видевший книги, получил представление о степени её лаконичности, достаточно сказать, что «глава», обещающая ответить на вопрос «кто умнее», занимает четырнадцать строк, глава «Самоотверженность» — вдвое меньше, а глава с коротким названием «“Да” и “нет”» — и вовсе пять с половиной строчек. Такой подход к первоисточнику кажется на первый взгляд слишком решительным и заведомо неприемлемым, но не стоит торопиться с оценками. Надо хорошо знать огромные возможности публицистических текстов Д.С.Лихачёва, мощный потенциал, заложенный буквально в каждое слово. С другой стороны, нужно помнить, что предполагаемые читатели — дети. И вот тогда, может быть, рассказ о самоотверженности вовсе не покажется слишком коротким: «Оператор телевидения, прожившая несколько месяцев в Антарктике, рассказывала. Когда морозы и ветры становятся особенно большими, пингвины становятся в круг. Посередине самые маленькие, дальше побольше, затем взрослые, а вне — по кругу, на самом юру — старики, вожаки. И они погибают, чтобы сохранить род».

Разумеется, не каждый из пятидесяти девяти отрывков так мал и так похож на притчу. «Русская классическая литература», «Пушкин», «История без человека», «Познание иных», «Об интеллигентности» — всё это краткие, но беседы, цепочки рассуждений, попытка убедить. Особенно радостно и ценно, что в детской книжке удалось сохранить и показать одно из самых больших достоинств «взрослого» Лихачёва — его внутреннюю свободу, его уверенность в том, что нет на свете предмета или чувства, не достойного человеческого внимания, его ненавязчивую, чистую искренность. Серьёзный академик может вдруг спросить: «Замечали ли вы, что еда на воздухе имеет другой вкус? Гораздо лучший». Патриарх и признанный образец высокой нравственности, вспоминая своё поступление в университет, смело пишет: «Уже тогда [20-е годы XX века. — И.Л.] имели значение записочки и рекомендации от влиятельных лиц. Такую записочку, стыдно признаться, отец мне добыл, и она сыграла известную роль при моём поступлении».

Выводы из всего вышесказанного чрезвычайно просты: если мы хотим сделать достоянием совсем молодых современных людей первый звук голоса и само имя Дмитрия Сергеевича Лихачёва, мы должны проявить внутреннюю гибкость, разумный допуск, но не погрешить против сути. То есть вспомнить и не забыть, о чём говорится в маленьком наброске «Как поставить трубу»: «Отец (инженер) мне рассказывал. Когда строили в старое время кирпичную фабричную трубу, смотрели, самое главное, за тем, чтобы она была правильно, то есть абсолютно вертикально поставлена. И одним из признаков был следующий: труба должна была чуть-чуть колебаться на ветру.

Это означало, что труба поставлена вертикально. Если труба была наклонена хоть немножко — она не колебалась, была совершенно неподвижна, и тогда надо было разбирать её до основания и начинать всё сначала.

Любая организация, чтобы быть прочной, должна быть эластичной, “чуть-чуть колебаться на ветру”».

* * *

Очень хотелось бы закончить короткий рассказ о «Заветном» на этой комплиментарной ноте. Но в книге есть раздел, который заслуживает отдельного комментария. Кроме короткого предисловия писателя Даниила Гранина и вынесенной в послесловие статьи о современной школе писателя Альберта Лиханова, существует ещё пятьдесят шесть страниц, сопутствующих основным текстам. Стоит только дочитать до конца заключительное, очень эмоциональное эссе «Благодарю тебя, Жизнь!», как буквально на следующей странице мы обнаруживаем материал, который называется так: «Книга Д.С.Лихачёва «Заветное» как посыл к нравственному взрослению: Учебно-методические рекомендации учителю». Далее сообщается, что «наследие Д.С.Лихачёва должно стать активно используемым ресурсом образовательного процесса», и предлагается детальная разработка пятидесяти девяти «Уроков Лихачёва» — ровно по количеству предшествующих авторских глав. Справедливости ради следует признать, что кандидат педагогических наук Т.Галактионова неоднократно просит не считать её методические разработки «истиной в последней инстанции». После сопоставления текстов и методики их внедрения именно так и хочется поступить: вот Дмитрий Лихачёв вспоминает, как «в такт танцу» сверкали бриллианты «коротконожки» Кшесинской, а Татьяна Галактионова предлагает выяснить вместе с детьми «что такое “фойе”, “партер”, “галёрка”…»; вот Дмитрий Лихачёв пишет, что «у Земли, у Вселенной есть своя скорбь, своё горе, но плачет Земля не слезами…», а Татьяна Галактионова считает необходимым незамедлительно предложить детям сочинение на тему «Как радуется Земля»…

Продолжать вряд ли стоит. Понятно, что все эти «мудродруголюбные советы» (Д.Лихачёв. «Учитесь говорить») были инициированы самыми лучшими побуждениями, но в реально существующей, современной, динамичной книге неожиданный «учебно-методический» поворот смотрится инородно и очень грустно.

Ирина Линкова