Про смерть и всё другое

Стальфельт П. Книга о смерти / Пер. со швед. М.Людковской; [Стихи перевёл А.Гриднев; Ил. автора]. — М.: Открытый Мир, 2007. — [27] с.: ил. — (Из книг Оранжевой Коровы).

 

Стальфельт П. Одного поля ягоды / Пер. со швед. М.Людковской; [Ил. автора]. — М.: Открытый Мир, 2007. — [26] с.: ил. — (Из книг Оранжевой Коровы).

 

Нильсон У. Самые добрые в мире / Пер. со швед. А.Поливановой; Ил. Э.Эриксон. — М.: Самокат, 2007. — 32 с.: ил.

Обложка «Книги о смерти» П.Стальфельт. Худож. П.Стальфельт Обложка книги П.Стальфельт «Одного поля ягоды». Худож. П.Стальфельт

Гроб — это ящик с крышкой. Чтобы закопать его в землю, нужно вырыть большую яму, а чтобы отправить туда же урну с прахом, нужна ямка поменьше. И попробуйте что-нибудь возразить против этих безусловных фактов. Вообще, возражать Пернилле Стальфельт практически невозможно, ибо она всеми руками и ногами голосует за объективность и прямоту в общении с детьми.

Мёртвые люди бледнее живых; на похоронах некоторые плачут громко, а некоторые тихо и «про себя»; старики умирают часто, а дети значительно реже, но иногда делают это даже в животе у мамы… («Книга о смерти»). У мальчиков спереди есть кое-что вот такое, а у девочек — совсем другое; один человек верит в Христа, другой — в Аллаха, третий — в деньги, а четвёртый — в овощи; когда кого-нибудь долго обижают, у него от этого может заболеть живот, или его может стошнить — вот так, как нарисовано на картинке… («Одного поля ягоды», книга о толерантности).

Если добавить ко всем этим неоспоримым фактам авторскую интонацию, выдержанную в стиле шутейного пофигизма, если присовокупить изобилие авторских же картинок, имитирующих не просто детский рисунок, но карикатуру, нарисованную ребёнком, вот тогда, судя по всему, у нас и должна получиться современная детская книга, не знающая запретных тем и уверенная в том, что приятная лёгкость повествования снимает с автора всякую другую ответственность. Недаром вперёдсмотрящие книги Перниллы Стальфельт выпущены в издательстве с говорящим названием «Открытый Мир».

Обе книги снабжены рекомендацией: «Для чтения взрослыми детям». Намёк понятен: нам хотят помочь не только ответить на неизбежные детские вопросы, но и предвосхитить их, развернув перед ребёнком забавный, незатейливый «конспект» (комикс? дайджест?) окружающего мира.

Большое спасибо.

Остаётся только понять, не случилось ли при «конспектировании» каких-нибудь случайных погрешностей. Например: где проходит граница шутки? Или таких границ вовсе нет, и можно смело предположить (в обществе шестилетнего ребёнка), что человек после смерти станет то ли ангелом, то ли звездой, а может быть, превратится в цветок, лося или сосиску? И как у нас обстоят дела с масштабом (психологическим, эмоциональным), когда веру в бога (любого) и веру в овощи мы кокетливо помещаем «через запятую»? И стоило ли, как говорится, «огород городить», отважно перечисляя внешние признаки бытия, если конец в обеих книгах до оскомины традиционен: гроб с крестом и песенка про рай в одном случае и трогательный призыв ко всем обидчикам никого, пожалуйста, больше не обижать — в другом? И наконец, о чём думали взрослые, завершая детскую «Книгу о смерти» следующим стихотворным напутствием:

Зима всегда сменяет лето,
А после жизни наступает смерть, но это
Совсем не страшно, потому что
Без смерти жизнь была бы скучной.

Мы очень надеемся, что вам уже не скучно. Но, может быть, стоит задуматься, почему именно «Книга о смерти» вывела уважаемую Перниллу Стальфельт на международную арену? До тех пор, пока выходили в свет сделанные с той же «реалистической» отвагой «Книга о волосах», «Книга о какашках» и «Маленькая книжка о червяках», творчество этого автора оставалось достоянием родной страны Швеции. Но появившийся в 1999 году «конспект о смерти» был тут же переведён на голландский, датский, английский, а теперь вот и на русский язык. Впрочем, издательство «Открытый Мир» обещает восполнить пробел: в самое ближайшее время нас ожидает не только история какашек, но также «Книга об ужасах», «Книга о любви» и «Книга о насилии».

Не кажется ли вам, что сам перечень названий, марширующих вслед за похоронной темой, вполне претендует на маленькую энциклопедию современного мира, повёрнутого, если верить автору, почти всегда «в сторону минуса»? И что можно противопоставить такому взгляду? Стакан литературного сиропа для трепетных юных дев и благонравных отроков?

Судьба, в частности — литературная, очень любит шутки, совпадения и маленькие неожиданные подарки. Так случилось, что почти одновременно с изданиями П.Стальфельт на нашем книжном рынке появился ещё один перевод со шведского — коротенькая история писателя Ульфа Нильсона и художницы Эвы Эриксон «Самые добрые в мире».

Обложка книги У.Нильсона и Э.Эриксон «Самые добрые в мире». Худож. Э.ЭриксонЕсли пересказать эту историю «конспективно», получится чёрт знает что: маленькая девочка Эстер вместе со своим младшим приятелем и совсем уж малолетним братиком Пютте целый долгий летний день кого-нибудь хоронит. То полосатого и мохнатого дохлого шмеля, случайно найденного, то обнаруженного под кустом усопшего крота… А поскольку Эстер, прямо скажем, девица боевая и вполне современная, то уже к середине дня выдумана собственная похоронная фирма «В добрый путь», в специальный чемодан собраны «палочки от мороженого для маленьких крестиков» и «семена голубых цветов» (для могилок), а принцип действия фирмы сформулирован чётко и ясно:

«— В мире полно покойников, — сказала она [Эстер. — И.Л.], — под каждым кустом лежит мёртвая птица, бабочка или мышь. Кто-то должен позаботиться о них. Кто-то должен похоронить этих несчастных.

— Кто? — спросил я.
— Мы».

Играть в смерть?! Оторопь берёт от одной мысли о таком кощунстве. Но торопиться не надо. Именно тут, на стыке реальности и её интерпретации, вступает в силу закон — непобедимый закон художественного образа. И если человек, взявшийся за перо, владеет этим законом, этим, как принято говорить, «таинством», вот тогда он имеет право на всё: говорить о смерти, обращаясь к детям, и смело интерпретировать реальный мир с точки зрения самых современных, самых раскалённых умонастроений.

В данном конкретном случае тайной творчества владеют вместе и писатель, и художник. В результате — тридцать забавных, милых, лёгких и совсем не страшных страниц про «самых добрых в мире» превратились в подлинную литературную победу, полную тонкого ума, незаметного назидания и настоящего, органического понимания самой природы детства.

Да что говорить… Именно по-шведски нам когда-то рассказали, как достойно вести себя в сегодняшнем не слишком симпатичном и страшноватом мире. После того как над Муми-долом, рождённым Туве Янссон, нависла страшная комета, а Муми-мама не испугалась и не позволила испугаться маленьким, каждая хорошая мама знает, на кого равняться.

Ирина Линкова