Про смерть и всё другое
Стальфельт П. Книга о смерти / Пер. со швед. М.Людковской; [Стихи перевёл А.Гриднев; Ил. автора]. — М.: Открытый Мир, 2007. — [27] с.: ил. — (Из книг Оранжевой Коровы).
Стальфельт П. Одного поля ягоды / Пер. со швед. М.Людковской; [Ил. автора]. — М.: Открытый Мир, 2007. — [26] с.: ил. — (Из книг Оранжевой Коровы).
Нильсон У. Самые добрые в мире / Пер. со швед. А.Поливановой; Ил. Э.Эриксон. — М.: Самокат, 2007. — 32 с.: ил.
Гроб — это ящик с крышкой. Чтобы закопать его в землю, нужно вырыть большую яму, а чтобы отправить туда же урну с прахом, нужна ямка поменьше. И попробуйте что-нибудь возразить против этих безусловных фактов. Вообще, возражать Пернилле Стальфельт практически невозможно, ибо она всеми руками и ногами голосует за объективность и прямоту в общении с детьми.
Мёртвые люди бледнее живых; на похоронах некоторые плачут громко, а некоторые тихо и «про себя»; старики умирают часто, а дети значительно реже, но иногда делают это даже в животе у мамы… («Книга о смерти»). У мальчиков спереди есть кое-что вот такое, а у девочек — совсем другое; один человек верит в Христа, другой — в Аллаха, третий — в деньги, а четвёртый — в овощи; когда кого-нибудь долго обижают, у него от этого может заболеть живот, или его может стошнить — вот так, как нарисовано на картинке… («Одного поля ягоды», книга о толерантности).
Если добавить ко всем этим неоспоримым фактам авторскую интонацию, выдержанную в стиле шутейного пофигизма, если присовокупить изобилие авторских же картинок, имитирующих не просто детский рисунок, но карикатуру, нарисованную ребёнком, вот тогда, судя по всему, у нас и должна получиться современная детская книга, не знающая запретных тем и уверенная в том, что приятная лёгкость повествования снимает с автора всякую другую ответственность. Недаром вперёдсмотрящие книги Перниллы Стальфельт выпущены в издательстве с говорящим названием «Открытый Мир».
Обе книги снабжены рекомендацией: «Для чтения взрослыми детям». Намёк понятен: нам хотят помочь не только ответить на неизбежные детские вопросы, но и предвосхитить их, развернув перед ребёнком забавный, незатейливый «конспект» (комикс? дайджест?) окружающего мира.
Большое спасибо.
Остаётся только понять, не случилось ли при «конспектировании» каких-нибудь случайных погрешностей. Например: где проходит граница шутки? Или таких границ вовсе нет, и можно смело предположить (в обществе шестилетнего ребёнка), что человек после смерти станет то ли ангелом, то ли звездой, а может быть, превратится в цветок, лося или сосиску? И как у нас обстоят дела с масштабом (психологическим, эмоциональным), когда веру в бога (любого) и веру в овощи мы кокетливо помещаем «через запятую»? И стоило ли, как говорится, «огород городить», отважно перечисляя внешние признаки бытия, если конец в обеих книгах до оскомины традиционен: гроб с крестом и песенка про рай в одном случае и трогательный призыв ко всем обидчикам никого, пожалуйста, больше не обижать — в другом? И наконец, о чём думали взрослые, завершая детскую «Книгу о смерти» следующим стихотворным напутствием:
Зима всегда сменяет лето,
А после жизни наступает смерть, но это Совсем не страшно, потому что Без смерти жизнь была бы скучной. |
Мы очень надеемся, что вам уже не скучно. Но, может быть, стоит задуматься, почему именно «Книга о смерти» вывела уважаемую Перниллу Стальфельт на международную арену? До тех пор, пока выходили в свет сделанные с той же «реалистической» отвагой «Книга о волосах», «Книга о какашках» и «Маленькая книжка о червяках», творчество этого автора оставалось достоянием родной страны Швеции. Но появившийся в 1999 году «конспект о смерти» был тут же переведён на голландский, датский, английский, а теперь вот и на русский язык. Впрочем, издательство «Открытый Мир» обещает восполнить пробел: в самое ближайшее время нас ожидает не только история какашек, но также «Книга об ужасах», «Книга о любви» и «Книга о насилии».
Не кажется ли вам, что сам перечень названий, марширующих вслед за похоронной темой, вполне претендует на маленькую энциклопедию современного мира, повёрнутого, если верить автору, почти всегда «в сторону минуса»? И что можно противопоставить такому взгляду? Стакан литературного сиропа для трепетных юных дев и благонравных отроков?
Судьба, в частности — литературная, очень любит шутки, совпадения и маленькие неожиданные подарки. Так случилось, что почти одновременно с изданиями П.Стальфельт на нашем книжном рынке появился ещё один перевод со шведского — коротенькая история писателя Ульфа Нильсона и художницы Эвы Эриксон «Самые добрые в мире».
Если пересказать эту историю «конспективно», получится чёрт знает что: маленькая девочка Эстер вместе со своим младшим приятелем и совсем уж малолетним братиком Пютте целый долгий летний день кого-нибудь хоронит. То полосатого и мохнатого дохлого шмеля, случайно найденного, то обнаруженного под кустом усопшего крота… А поскольку Эстер, прямо скажем, девица боевая и вполне современная, то уже к середине дня выдумана собственная похоронная фирма «В добрый путь», в специальный чемодан собраны «палочки от мороженого для маленьких крестиков» и «семена голубых цветов» (для могилок), а принцип действия фирмы сформулирован чётко и ясно:
«— В мире полно покойников, — сказала она [Эстер. — И.Л.], — под каждым кустом лежит мёртвая птица, бабочка или мышь. Кто-то должен позаботиться о них. Кто-то должен похоронить этих несчастных.
— Кто? — спросил я.
— Мы».
Играть в смерть?! Оторопь берёт от одной мысли о таком кощунстве. Но торопиться не надо. Именно тут, на стыке реальности и её интерпретации, вступает в силу закон — непобедимый закон художественного образа. И если человек, взявшийся за перо, владеет этим законом, этим, как принято говорить, «таинством», вот тогда он имеет право на всё: говорить о смерти, обращаясь к детям, и смело интерпретировать реальный мир с точки зрения самых современных, самых раскалённых умонастроений.
В данном конкретном случае тайной творчества владеют вместе и писатель, и художник. В результате — тридцать забавных, милых, лёгких и совсем не страшных страниц про «самых добрых в мире» превратились в подлинную литературную победу, полную тонкого ума, незаметного назидания и настоящего, органического понимания самой природы детства.
Да что говорить… Именно по-шведски нам когда-то рассказали, как достойно вести себя в сегодняшнем не слишком симпатичном и страшноватом мире. После того как над Муми-долом, рождённым Туве Янссон, нависла страшная комета, а Муми-мама не испугалась и не позволила испугаться маленьким, каждая хорошая мама знает, на кого равняться.