Сергей Белорусец. Парикмахеры травы

Книга стихов «Парикмахеры травы» удалась в первую очередь как оригинальное художественное решение. Художник Иван Александров делает основой своих иллюстраций буквенные символы и игру с текстом. Для этого он обращается к опыту конструктивистов начала XX века, используя их эстетику лаконичных цветов и форм, а также продуманную организацию пространства. В итоге рисунки выходят по-детски весёлыми своей необычной игрой и по-взрослому ценными талантливо переосмысленной традицией.

К сожалению, виртуозное оформление прилагается к довольно специфическим текстам. Стихи Сергея Белорусца в большинстве своём тяжёлые, странные отсутствием в них живости мысли, неуютные некрасивостью звука.

«Парикмахеры травы» — это книга про буквы. Про то, что они такое и как можно или нельзя с ними обращаться. Поскольку книгу создавали два человека — поэт и художник — то и взгляда два: на букву как на конструирующий элемент текста и на букву как на графический объект.

Результата, в общем-то, тоже получается два — абсолютно разных.
Для Сергея Белорусца буквы — это составляющие слов, которые можно смещать с их привычных мест. А звуки — случайные сочетания, которые можно слышать и интерпретировать по-своему. Такое понимание языка, конечно же, располагает к игре с ним. Однако, как выясняется, к игре слишком вольной и легкомысленной.

То, что, играя буквами, можно творить новые созвучия, слова и смыслы, — довольно важное для ребёнка сообщение. Но стихи в «Парикмахерах…» скорее дают понять, что не всегда это следует делать. Они иллюстрируют обратное: пластичность и цельность языка неслучайны. Просто расковыривать язык в поисках натянутых совпадений или корявых нелепиц — занятие гораздо менее осмысленное, чем, например, оформить уже существующими словами по-настоящему живое наблюдение. А этого-то стихи Белорусца обычно и не делают.
Чтобы не быть голословными, приведём конкретный пример. Стихотворение про тритона:

На этом многоточии стихотворение заканчивается. Всего в нём два заявления: одно — явная неправда, другое — совсем неинтересное, так как то, сколько Сергей Белорусец не знает о тритоне, ничего не добавляет ни уму, ни сердцу. А ведь тритон — это удивительное (и притом лёгкое) существо, о котором стоило бы узнать и рассказать побольше.

По подобному принципу НЕсообщения («Ведь мы (а вы?) / Пожарника пока / Не видели… Увы… ») или отказа («Кать! / С ума-то / Не сходи. / Захотелось — / Расхоти…») построены в книге многие стихотворения. И это признак их бессилия: игра есть, рифма есть, а события — и, следовательно, стихотворения — нет. Как говорит сам автор в одном из своих текстов (про столярные инструменты): «Толик в руки их не брал, / Лишь словами поиграл. / Вышло неизвестно что: долоток и молото!..».

То-то и оно.

Точно так же, как, ломая логические связи, Белорусец не может создать нового смысла, он, пытаясь работать с созвучиями, совершенно не чувствует собственной фонетики. «Пылемётчики», «крикоделицы», «швейцари» встают из его стихов армией щёлкающих коверканных уродцев, с которыми, казалось бы, надо играть, но почему-то совсем не хочется… Они щиплются и застревают ещё во рту, при попытке выговаривания — каких усилий стоит одно только слово «рыболатория»!

Страшно представить, что все они вдруг материализовались бы, если б их вовремя не обезвредил художник Иван Александров.

Он подхватывает игру «в слова» и делает буквы и понятия основой своих иллюстраций. Элементы, из которых создаются изображения, — синтаксические знаки, прямые линии и печатные символы. Персонажи стихов составлены из своих же названий. Все детали рисунков — это шрифтовые значки: скобки для изображения ряби на воде, запятые для крокодильих когтей, буква «О» для открытого рта, маленькие разбросанные буковки для клубящейся пыли.

Пользуясь такими строгими средствами, Иван Александров создаёт детские иллюстрации легко и изобретательно. Он может поставить букву «У» вместо лица, и, тем не менее, на нём будут видны и улыбка, и добродушное выражение. При этом задачей «рисовать буквами» Иван Александров не ограничивается. В своём оформлении он придумывает ещё множество увлекательных ходов.

Например, явно отсылая к конструктивистам (в частности, к Элю Лисицкому, как подмечено Еленой Герчук в содержательной статье об оформлении «Парикмахеров»), он подтверждает своё «цитирование» похожей работой с цветом. Начинается книга типичным «пролетарским» красным в сочетании с чёрным (см. опять же иллюстрации к «Для голоса» Лисицкого), но постепенно, сохраняя сочетание одного простого цвета с чёрным, обращается и к другим, более нейтральным по смыслу: зелёному, синему, жёлтому. Таким образом в книге получаются цветовые разделы, которые, слегка пересекаясь и заигрывая, сменяют друг друга и возвращаются к конструктивистскому красному.

Много у художника и других придумок: уникальные шрифты, странички-плакаты, страничка — вырезное объявление, страничка-зеркало, фотография жука (в подтверждение того, что он-то пожарника видел)…

Всё это не просто соответствует заявленной игре с буквами, но и дополняет её. Оформление книги превращается в любопытное исследование того, как текст может быть подчинён большой художественной задаче, как он может стать одним из средств её воплощения. Это именно то, что никак не удаётся в «Парикмахерах…» Сергею Белорусцу, у которого заигравшиеся буквы отнимают возможность более интересного и нужного высказывания.

Ольга Виноградова

Поэзия не всегда очевидна…

Нет, не так. Далеко не всегда происходит встреча поэта и читателя. Пожалуй, так можно было бы начать, а потом долго и нудно объяснять, что Сергей Белорусец — поэт своеобразный, и неукротимые игры словами и в слова наглядно раскрывают это его своеобразие.

Но надо ли? Поэта необходимо просто услышать: включиться в его поэтические игры, чтобы не только понять их правила, но, усвоив их, получить удовольствие.
Так, собственно, и поступил художник Иван Александров. Его иллюстрации, его графический «конструктор» настолько совпал со словесным «конструктором» Сергея Белорусца, что их общая книжная игра получила почти идеальное воплощение. Вот только художника почему-то хвалят буквально все, а поэту предъявляют претензии, забывая о том, что начал игру именно он; именно его поэтические строки увлекли художника, его придумки открыли возможности для головокружительных шрифтовых фантазий и прочих оригинальных экспериментов Ивана Александрова.

И если талантливый художник понял и оценил поэта, то, может быть, и нам не следует торопиться со столь категоричными оценками…

Во всяком случае, наверняка стоит прислушаться к мнению самого Сергея Белорусца:

Ирина Казюлькина