Сергей Вольф. Глупо как-то получилось

Вольф С. Е. Глупо как-то получилось : [рассказы] / Сергей Вольф ; [сост. и оформл. серии И. Бернштейна ; ил. Е. Толстой]. — Москва : Самокат, 2012. — 136 с. : ил. — (Родная речь).

Многообещающая серия издательства «Самокат» «Родная речь», куда, по замыслу составителя, должны войти произведения «новых классиков», то есть лучших детских писателей второй половины XX века, начинается с представителей ленинградской школы. К ней и принадлежит Сергей Вольф, прошедший удивительный, волнообразный творческий путь. Он был ярким и важным участником неофициальной питерской культурной жизни в шестидесятые, в семидесятых ушёл в подцензурную детско-юношескую (в том числе фантастическую) прозу, которую пополнил значительным количеством повестей и рассказов, а в восьмидесятых неожиданно оказался, по определению Олега Юрьева, «молодым ленинградским поэтом», — своими стихами примкнув к новому андеграундному поколению.

Самое главное, что надо сказать о детских рассказах Сергея Вольфа, — это то, что они настоящая хорошая проза, написанная чистым и живым языком. В основе их сюжетов — простые случайные события, суть которых всегда немножко больше их самих. В деталях неуловимо, ненавязчиво мерцает общий строй и тон ленинградской жизни. И как только начинаешь читать, уже на самом первом рассказе появляется стойкое, странное ощущение — хочется назвать его «про окно». Это радостное чувство — чувство простора. Хотя, как и все пронзительные переживания, с примесью другого, болезненного — пустоты, грусти, одиночества. Сложное и неоднозначное. Для его описания есть один точный образ: как будто сидишь на подоконнике в комнате без света и смотришь в окно. Просто сидишь на подоконнике, просто плывёшь на подоконнике, не весёлый, не грустный, не особенный, не бездельный, просто задумчивый или просто улавливающий — звуки, тишину, переменчивый свет. Такое глубокое чувство.

Окно у Вольфа и вправду появляется — в самых волнующих текстах. Около открытого окна сидит и ждёт девочка в рассказе «Вот вам стакан воды» («и ветер шевелит паруса её кораблей»). В тёмное окно смотрит и вспоминает другое время и другое место мальчик из «Оттуда, издалека». Из школьного окна случайно видит невероятное герой «Случая в песках»: отвратительный, поставивший двойку учитель гладит и кормит уличную лошадь! Как же так? Он ставит двойку, но любит лошадей?! Что-то не вяжется. Раз он любит лошадей, может ли он быть не прав? И:

— Позволь угостить тебя сахаром, — сказал он.
— Я не лошадь, — сказал я.
— Я в этом уверен, — сказал он.

И именно так всё становится на свои места.

Лошади, да, — их много в книге. Те, которых надо бы подарить школе и поселить рядом со снарядом-конём в спортзале. Те, на которых надо скакать бравым рыцарям — Алёшке и Тимке. А кроме них, ещё обязательно макеты кораблей и фрегатов, громкое пение, рыбы — последних можно ловить в реке (чтобы поймать одну — величайшую, «отсюда и до школы»«большую как лошадь»), а можно смотреть их — летом — с ластами, маской и трубкой. Впрочем, и зимой подводная охота не прекращается: кто сказал, что не посмотришь на рыб, плавая в ванне? А в пургу и кошка на ковре — отличная рыба-добыча. Все они — лошади, рыбы — прекрасные идеи-фикс, символы детского сознания, перетекают у Вольфа из рассказа в рассказ. Они не формируют сюжетов, они — вехи, на которые крепится тонкая ткань его детской прозы. Это — то общее, архетипически-детское, что он избрал и поместил в подсознание своему выразительному детскому миру. На языке этих сущностей и чаяний общаются его десяти-двенадцатилетние герои, они им живут. Вольф знает этот язык, он на нём пишет. И любой детский читатель, кажется, сходу должен понять, признать и полюбить такого рассказчика — как своего, как говорящего внятно и по делу.

Ольга Виноградова