Фрэнсис Хардинг. Колодец желаний

У меня есть несбыточная мечта — увидеть Фрэнсис Хардинг. Не так давно я приобщилась к её текстам, и передо мной открылся мир совершенно нового — другого фэнтези. Как любой неофит, я жажду общения с кумиром: полноценного, глубинного, смыслообразующего.

Поехать в Великобританию? Спасибо, нет. Встреча с прелестной девушкой в чёрной шляпе меня не очень интересует. Я хотела бы встретиться с писателем Фрэнсис Хардинг, тем самым писателем, о стиле и языке которого толкуют англоязычные критики. С той самой Хардинг, которой не существует по-русски.

Заботу о чистоте и точности слова («Их протирают, как стекло / И в этом наше ремесло») Давид Самойлов поручил поэтам и — шире — писателям. В руках умелого автора слово искрится, играет и в точности передаёт те грани смысла, которые предназначил ему творец. По чистому слогу, сквозь протёртые стёкла слов читателю видны горизонты, очерченные автором. И мысли его, и чувства — как на ладони. Мутные, случайные или неточные слова искажают и затемняют общую картину.

Но кто же заботится о жизни слов на чужом языке? Разумеется, переводчики. И мы знаем прекрасные примеры, когда переводчик предельно чисто и внятно говорит с нами голосом любимого писателя (ещё академик М. Гаспаров настаивал, что «…автор перевода должен быть как можно более прозрачным стеклом»): Честертон для нас навсегда связан с именем Наталии Трауберг, Кэрролл, в первую очередь, ассоциируется с Ниной Демуровой, а английский фольклор — с С. Я. Маршаком. Если же обратиться к новейшему времени, то замечательным переводчиком и проводником разнообразнейшей детской и недетской поэзии стала для наших читателей Марина Бородицкая; достаточно вспомнить хотя бы Джулию Дональдсон. И это лишь малая часть блестящих работ, которыми славится отечественная школа художественного перевода.

Фрэнсис Хардинг повезло, к сожалению, меньше. Пять её книг, выпущенных на русском языке, переведены небрежно, словно бы второпях, — так, что, читая, в какой-то момент перестаёшь понимать, что же, собственно, происходит в тексте. Все слова по отдельности вроде бы понятны, но уловить общий смысл никак не удаётся, считать образ не получается, а порой просто спотыкаешься об элементарные речевые ошибки и словесные конструкции, не характерные для русского языка.

Если в первых опубликованных у нас романах ещё можно было как-то проскочить эти подводные камни, следя за перипетиями сюжета, то в одном из последних — «Колодец желаний» — с первых строк перестаёшь понимать суть происходящего. Кажется, будто герой наблюдает за сценой, сидя в отъезжающем автобусе, на деле же он остался на остановке и мокнет под дождём вместе с теми, на кого смотрит.

Дальше начинается полная чехарда. Больше всех не везёт Райану, главному герою, у которого, как мы узнаём из текста, есть «здравомыслящая часть разума»: многие относящиеся к нему фразы либо неточны, либо настолько запутаны, что вообще неясно, о чём идёт речь; эпитеты же так режут глаз своей неуместностью, что мы зацикливаемся на них и неизбежно упускаем нить повествования.

«Может, Уилл просто не там искал», — подсказала здравомыслящая часть разума Райана.
Райан не нашёлся с ответом.

Райан медленно выкатился из кухни и заскользил к задней двери.

Её подбородок опустился к груди, напомнив Райану о духе колодца.

На секунду мозг Райана как будто начал плавиться, и мисс Госэмер вместе с духом колодца выплыли из тёмных уголков подсознания, чтобы слиться в одну жуткую фигуру, но потом мальчик взял себя в руки.

В его воображении постоянно проигрывались разговоры, в которых он ломал нос о баррикаду насмешливой враждебности Джоша.

Взгляд Челли упал на монеты-глаза Джоша, и она с ужасом посмотрела на Райана. Райан мог только отразить выражения её лица, как в зеркале, и беспомощно покачать головой.

Трудно жить в пространстве русского языка и второму главному герою, Джошу:

Райан с ужасом представил себе, как Джош бьётся о решётку, а воздух в лёгких заканчивается, вырываясь через нос.

Джош уставился в свою кружку, накладывая сахар крошечной ложечкой с керамической ручкой, пока Райан не подумал, что тот решил притвориться, будто он один в комнате.

Да и остальным героям приходится несладко: как минимум, в их мире происходят трагические события, а читателю хочется смеяться от неуклюжих конструкций, при помощи которых они описаны:

Кэрри вынырнула из пещеры своего сознания и узнала его, а потом снова уронила лоб на руку.

Седые волосы не развевались, а, наоборот, облепили голову, очерчивая каждую выпуклость черепа.

Эта девочка никогда не была настоящей, и каждый раз, когда мисс Госэмер пыталась обнять её, обнимать было нечего, и пожилая женщина с воплями неслась следом за ускользающим призраком, пока они обе не скрылись из виду.

На фоне тотальной невнятности, непроходимости текста пунктуация, калькированная с оригинала, кажется мелочью. Конечно, по-русски обращение к родителям не будет вопросительным, как представляют нам это переводчики «Колодца…»:

— Мама? Папа? — медленно заговорил он.

И уже с безнадёжной покорностью смотришь на неточный выбор сравнения: «Тележки неуклюже двинулись вперёд, покачиваясь, словно игрушечные лошадки». Понятно, что игрушечные лошадки не раскачиваются сами по себе, скорее всего, это лошадки-качалки, а переводчик просто поторопился, не дал себе труда подыскать другой глагол, а потом испугался повтора.

Окончательно сломленный, читаешь тот вариант, что есть, однако в глубине души всё ещё остаются сомнения насчёт «видящих бородавок», выросших на костяшках пальцев у Райана. Судя по описанию, это выпуклые гладкие мокнущие образования, затянутые плёнкой и будто наполненные гноем (простите за спойлер и неизящные подробности), то есть, скорее всего, «фурункулы», «нарывы», «гнойники». Нет, мы уже готовы согласиться, что у автора всё-таки написано «бородавки», но можем ли мы доверять переводчику, если выбор синонимов для него настолько не важен?

Впрочем, оставим бородавки в покое. Это лишь частный случай общей проблемы: на русском языке нет настоящей Хардинг. Может быть, дело в том, что перевод «Колодца…» сделан не одним человеком, а двумя — Антоном Скобиным и Еленой Измайловой? Они же, но по отдельности, переводили предыдущие романы (а «Flight by Night» — Дмитрий Шепелев). Очень может быть, что перед нами распространённая ситуация, когда две части одного текста попросту не были сведены, сверены — редактору не хватило времени или опыта. Но как обычные, рядовые читатели, мы вовсе не обязаны знать все детали издательского процесса. Мы хотим одного — чтобы нам показали автора, его изящный, по словам зарубежных критиков, слог, адекватно переданный средствами русского языка. Пока же получается не скользить по тексту, а чуть не на каждом шагу спотыкаться и набивать себе шишки о неуклюжие, калькированные словесные конструкции.

К несчастью, у нас нет другого источника, кроме текста, выпущенного издательством «Клевер». Каждый, кто мечтает познакомиться с «блестящей прозой Хардинг», но не читает по-английски, всецело зависит от того, насколько бережно обошлись с этой прозой переводчики. Увы, без них мы ничего не сможем увидеть.

Дорогие переводчики, проводники слепых! Пожалуйста, протрите стёкла. Дайте нам, читателям, шанс увидеть хорошие романы во всём их великолепии.

Познакомьте нас, наконец, с настоящей Фрэнсис Хардинг!

Наталья Савушкина