ИСОЛЬ: «Неординарность ― это то, что сначала заставляет тебя переживать, но потом делает успешным»
Об аргентинской художнице и авторе детских книг Марисоль Мисенте, известной как Исоль, мы уже немного писали — в заметке, посвящённой Премии памяти Астрид Линдгрен (Исоль получила её в 2013 году). С тех пор прошло четыре года, и только теперь одна из книг Исоль появилась, наконец, на русском языке.
Издательство дошкольной литературы «Ай» выпустило самую последнюю работу Исоль ― книжку-картинку «Мениньо», в которой рассказывается о том, как появившийся на свет младенец привыкает к странному устройству окружающего мира, а взрослые, тем временем, приноравливаются к новому маленькому человеку и его повадкам. Эту книжку Исоль задумала, когда у неё самой родился ребёнок.
«Истории, которые сочиняет Исоль, говорят о её невероятной проницательности, искренности и любви к миру и детям. Ей удаётся сквозь сложнейшие переплетения чувств увидеть самую суть человека, а простые вещи показать в особом свете. Мы выбрали именно “Мениньо” для первого знакомства с Исоль, потому что эта книга про начало — рождение и первую встречу со Вселенной», ― рассказала «Библиогиду» главный редактор издательства «Ай» Екатерина Зекавица.
Мы публикуем интервью с замечательной художницей, которое состоялось в мае 2013 года на вручении Премии памяти Астрид Линдгрен в Стокгольме. Вопросы задавали журналисты из двенадцати стран мира, в том числе наш постоянный автор Ольга Виноградова.
— Исоль, почему вы решили писать для детей?
— Я не решала писать для детей, я решила делать детские книги. Мне очень нравилось их читать, и этот формат идеально подходил для моей манеры, для моего способа выражения. Я всегда любила писать короткие истории и стихи, любила рассказывать истории картинками, образами. Я любила комиксы, но комиксы в Аргентине, когда я была подростком, были авторскими, авангардными, не подразумевали коммерческого распространения. Закончив художественную школу, я поняла, что текст под картинкой даёт простор для выдумки, что это ― по-настоящему сильный диалог. Я начала рисовать для газет и журналов. Иллюстрация там всегда в контакте с текстом. Потом я узнала о ежегодном конкурсе детской книги, который проводило мексиканское издательство, и нарисовала для него эскиз. Он им понравился, они предложили мне напечатать книгу. Хотя конкурс я не выиграла, так как мои персонажи показались им слишком «психованными».
— У вас довольно смелая, неординарная манера рисования. Издают ли вас аргентинские издательства?
— Моя первая книга была издана в Мексике большим издательским домом, который называется «Fondo de Cultura Económica». Это издательство хорошо известно в Латинской Америке и в Испании. Я выбрала их, так как мне нравилось, что они издают. Аргентинские издатели выпустили всего две мои книги, и это было позднее ― когда я стала уже довольно известна.
До экономического кризиса, который случился в Аргентине в 2001 году, у нас продавались в основном импортные книжки ― было дешевле привезти книгу, чем сделать её самим. Плюс этой ситуации был в том, что мы видели самые разные заграничные книги, а минус — индустрия детской литературы в стране развалилась. Во время кризиса импорт прекратился. Тогда некоторые иллюстраторы открыли свои собственные издательства: маленькие креативные компании, готовые к выпуску неординарных книг. В Аргентине, занимаясь бизнесом, ты в любом случае не уверен в завтрашнем дне, поэтому какая разница, из-за чего ты прогоришь? Тогда уж лучше делать то, что тебе нравится. Так появились многие хорошие проекты. Я сделала две книги в Аргентине именно с такими независимыми издательствами. Потом большие издательские дома увидели, что «артовые» книги имеют успех, и начали делать похожие. Для аргентинского книжного рынка это было второе рождение.
Сейчас в Аргентине мода на иллюстрированные книги, государство покупает множество книжек-картинок для школ. Все уверены, что такая книга даже если и не учит, то обогащает: в ней легко найти вдохновляющие формы выражения, можно перенять свободу книги. Аргентинцам это понятно: у нас сильная традиция иллюстрации и много знаменитых писателей ― мастеров коротких историй (взять хотя бы Х. Кортасара или Х. Л. Борхеса) Кроме того, у нас особый юмор. Я росла с книгами, которые иллюстрировали художники, работавшие в прессе, в журналах. Рисуя для детей, они не меняли своей манеры, не снижали критерии и уровень иллюстраций. Именно эти рисунки давали мне в детстве ощущение того, что можно сделать всё, что захочешь. Это здорово — и для ребёнка, и для взрослого.
— Да, ваши книги порой очень ироничны, даже язвительны. Это и есть тот самый аргентинский юмор?
— Я бы не сказала, что они язвительные. Я не хочу ничему учить людей, как не хочу быть просто ироничной. Мои книги должны развлекать, удивлять. Юмор для меня ― проявление свободы. Используя чувство юмора, можно взглянуть на вещи по-новому, а смотреть на вещи с разных точек зрения и играть с этим мне нравится больше всего. Например, как в книге «Мениньо» ― представлять себя ребёнком, который всё видит впервые. Взрослые свыкаются с устройством мира, а дети ещё многого не знают, им надо всё для себя открывать, задавать вопросы. Они будто прилетели с другой планеты. Это очень вдохновляет, ведь мы, взрослые, видим одно и то же, говорим одно и то же. Художник, чтобы выловить что-то новое, неординарное, свежее, должен, как ребёнок, освободиться от культурных стереотипов, от того, что ему дало образование. И юмор для меня — способ это новое поймать.
Кроме того, мне важно посмеяться над болезненными вещами, над серьёзными вопросами. Если ты чувствуешь, что отличаешься от других, и тебя это пугает, следует посмеяться над этим, как в моей книге «Семейная тайна» («El secreto de la familia»), в которой девочка, увидев свою маму ранним утром с растрёпанными волосами, понимает, что в её семье все ― дикобразы. Она очень стесняется и переживает, пока не узнаёт, что все люди без исключения по утрам не похожи сами на себя. Также стоит посмеяться, если ты стоишь перед нелёгким выбором. Для меня некоторые решения в детстве были очень трудными, я чувствовала, что хочу всё сразу. Это такой стресс! [Об этом — книга Исоль «Cosas que pasan», о которой она рассказывает ниже. — Ред.]. Или ещё одна вещь, которая меня волнует: мания сравнивать себя с другими людьми, волноваться о том, каким они тебя видят, что они о тебе думают, как в книге «Прекрасная Гризельда» («La Bella Griselda») ― о принцессе, от которой все в буквальном смысле теряли головы. Пытаться всем понравиться — настоящая ловушка. Так что я предпочитаю смеяться над этим: тогда это перестаёт быть важным, и можно расслабиться. Вот для чего я использую юмор.
— Вы упомянули Борхеса и Кортасара. Их обоих интересовал феномен случая, произвольности, случайности жизни. Это особенная тема для Аргентины? Интересует ли она и вас? Кажется, что-то подобное есть в том, как вы рисуете: случайность, отсутствие контроля.
— Да, я думаю, в Аргентине ты всё время эту произвольность чувствуешь: ты не можешь быть готовым к завтрашнему дню. Потому что в нашей стране всё очень плохо организовано, всё нестабильно, непредсказуемо. И это развивает в нас такое дикое качество: мы перестаём волноваться о будущем, чувствуем себя свободными от тревоги за него. Конечно, я читала этих писателей и могла взять какие-то их идеи. И это правда, что я не очень люблю контроль в рисовании, потому что результат тогда получается неинтересный. В каждой книге я пытаюсь найти новый способ сделать рисование увлекательным для себя, не контролировать технику полностью, иногда даже рисую левой рукой. Мне нравится рисковать, экспериментировать, бояться того, как публика примет новую мою книгу. Я не хочу повторяться, не хочу, чтобы говорили: «А, ещё одна её книга». Так веселее.
— Какую из ваших книг вы хотели бы увидеть опубликованной в других странах прежде всего?
— Не знаю, наверное, книгу про утку («Дружить с уточкой полезно» — ориг. назв. «Tener un patito es util») и «Nocturno», для которой использовались флуоресцентные чернила. Обе эти книги стали хитами. Они очень отличаются от других книг по формату, при этом их идею и особенность очень легко ухватить, они очень занимательные. Другие книги, может быть, труднее сразу понять.
Книга «Nocturno» — это рецепты для сновидений. Она должна помочь создать своё собственное сновидение. У неё есть подставка, как у настольного календаря, её можно поставить на ночной столик. К ней прилагается инструкция: ты должен выбрать себе сновидение из разных предложенных вариантов. Например, такое: «Сновидение о двери, которую не стоило открывать». После чего необходимо погреть выбранную страничку под лампой, чтобы светящиеся чернила подзарядились. Потом вы выключаете свет и вместо картинки, которую вы видели на свету, видите другую, вторую картинку, которая вырастает из первой. И это такой волшебный, магический момент. Мне нравится удивлять, играть с загадочностью вещей, которые не видны при свете.
-
Книга «Nocturno» -
Страница книги «Nocturno» при свете (слева) и в темноте (справа)
Книга про утку имеет форму «гармошки», что позволяет рассказать историю с двух разных точек зрения: перелистывая книгу с одной стороны, узнаёшь, зачем мальчику утка, с другой — зачем утке мальчик. Мне пришлось убеждать латиноамериканского издателя выпустить эту книгу, так как она не подходила ни для какой серии, и я ждала её выхода шесть лет. Но мы с издательством сошлись на том, что «раскладушка», какой она была задумана, ― единственная форма, в которой её стоит публиковать. Книгу пришлось печатать в Китае, но издатели поверили мне, и это оправдалось ― потом книга получила много наград, премий. Неординарность — это то, что сначала заставляет тебя переживать, но потом делает успешным.
— Как вам кажется, вещи, которые интересуют детей, зависят от страны, где они живут?
— Я не знаю, я не изучала это. Мне кажется, это работа издательств. Но из моих путешествий я знаю, что некоторые мои книги в одних странах воспринимаются как смешные, а в других — кажутся немного странными. Особенно книги про воздушный шар («El globo»), про Гризельду. Они иногда воспринимаются как противоречивые. Но я стараюсь рассказывать простые вещи, не слишком «аргентинские». Мне кажется, я затрагиваю общечеловеческие проблемы.
Ещё пример: в одной арабской стране мне сказали, что книгу, начинающуюся со слов «моя мама — дикобраз» («Семейная тайна»), просто невозможно поставить у них на магазинную полку. Я не знаю, почему у них нельзя шутить подобным образом, но это так. Хотя мой издатель — очень смелая женщина, она всё равно опубликует книгу.
Я не пытаюсь специально говорить для кого-то, для какой-то культурной группы. Отчасти я говорю от лица своего окружения. Это люди, принадлежащие к среднему классу, у них есть дом, одна мама, один папа. В каком-то смысле они совершенно обыкновенные. Я иногда думаю, может, это не совсем правильно — делать их такими типичными? Может, надо показывать семьи, где нет папы или где два папы? Но я не могу описать весь мир в своих книжках, не могу всё туда вместить, всё-таки нужно писать о своём собственном опыте.
— Говорят, на презентациях ваших книг вы всегда устраиваете что-то необычное?
— Да, я стараюсь выдумывать что-то особенное, что-то, чем мне интересно поделиться с людьми. Например, на презентации книги «Прекрасная Гризельда» я пела барочную музыку с лютней и виолой, потому что это примерно про те же времена. Ещё у нас была лотерея: мы разыгрывали семь голов принцесс (отвалившихся, как голова Гризельды). Я сделала их из папье-маше. Это было здорово: дети с ума сходили по этим головам.
На презентации ещё одной книги, «Cosas que pasan», у нас все стены были заклеены бумагой, чтобы можно было нарисовать своё желание. Потому что это книга про сказочного духа, который предлагает девочке загадать желание, а она не может выбрать и просит подарить ей Всё. Дух теряется, а потом дарит ей серого кролика. Мы сказали детям, что они тоже могут загадать желание, но дух не говорит по-испански, поэтому надо своё желание нарисовать. У меня были заготовлены подарки для детей, и в конце презентации произошло то же самое, что и в книге ― дети пожелали одно, а получили что-то другое, просто то, что я принесла из дома. Так как я не знала, конечно же, что они нарисуют. И это было очень мило.
— Расскажите чуть подробней о книге «Семейная тайна», той самой, которая начинается со слов «Моя мама ― дикобраз». Правда ли, что вы привлекали к работе над ней детей?
— Нет. Я никогда ничего не спрашиваю у детей. Но я очень хорошо помню собственное детство. Эта история — про ощущение, которое у меня тогда было: я стыдилась своих родителей. Они не были обычными родителями. Они были очень молоды, были богемными людьми: отец — художник, мама — певица. Они много читали. В Аргентине на тот момент была диктатура, быть творческими людьми считалось опасным, потому что большинство творческих людей были левыми. У моих родителей было мало друзей. И я думала, что у меня не такая семья, как у всех, думала иногда, что предпочла бы иметь других родителей. Но моё детство было хорошим временем: мы всегда были вместе — я, мой брат и мои родители. Мы придумывали истории, рисовали, играли музыку. Дома я была как в пузыре, но в школе я не чувствовала себя комфортно. Все смеялись надо мной из-за того, что я читала книги, говорили, что я читаю, чтобы выглядеть более значительной, важничаю. Так странно! Я хотела быть как они, хотела соответствовать. Только уже когда я пошла в художественную школу, я почувствовала себя на своём месте. Очень трудно быть не таким как все, когда ты ребёнок. Именно над этим я предпочитаю теперь смеяться, чтобы освободиться. Ведь все в каком-то смысле странные. Каждый по-своему.
Я была счастливым ребёнком. Я могла из-за чего-то переживать, но я всегда чувствовала себя очень любимой. В моей семье всегда старались привить нам чувство, что мы можем сделать всё что угодно, всё, чего мы хотим. И мне кажется, если ты это чувствуешь, это делает тебя по-настоящему сильным.
— Какие книги вы читали в детстве, что вас вдохновляло?
— Когда я была совсем маленькой, мой папа сам придумывал нам истории. В основном про Средневековье. Ещё я читала много комиксов. Из них я узнала, каким увлекательным может быть диалог между текстом и картинками. Я читала сказки народов мира, и в одной китайской сказке говорилось, что против привидений помогает смех. Мне кажется, это и вправду так. Я читала самые разные книги, которые стояли в шкафу у родителей, любила художественные альбомы с рисунками сумасшедших, с наивным искусством и придумывала истории к этим картинкам. Они не были предназначены для детей. Это было очень важно, что меня окружало так много книг и не все были детскими.
Ещё у меня было собрание «Сказок Полидоро» («Cuentos de Polidoro»). Это сказки разных народов, иллюстрированные очень хорошими художниками. Собрание вышло в 1967 году, до того как я родилась, но в мои 5-6 лет оно было у нас дома. Это издательство закрылось во время диктатуры. Правительство сожгло полтора миллиона выпущенных им книг. Они думали, что эти книги опасны, в них была внутренняя свобода. Сейчас эти книги готовятся к переизданию, при моём участии. Для меня это очень ценно.
— Есть ли современные детские иллюстраторы, которые важны для вас?
— Да, есть иллюстраторы, которых я правда люблю. Мне нравятся те, кто не просто хорошо рисует, но рассказывает хорошие истории. Слова мне важны так же, как картинки, я хочу видеть, каким образом они работают вместе. Мой любимый ― Вольф Эрлбрух из Германии [удостоен Премии памяти Астрид Линдгрен в нынешнем году. ― Ред.]. Ещё мне нравятся француз Olivier Douzou и Беатриче Алеманья (Beatrice Alemagna), она из Италии, но работает во Франции. Они очень умно, очень интеллектуально выбирают способ, которым рассказывают историю. И их иллюстрации ― очень художественные, уникальные, глубокие. Но не серьёзные и не мрачные.
Я не люблю консерватизм, традиционный стиль. Мне обязательно нужен эксперимент, потому что я люблю искусство, и меня научили, что именно таким оно должно быть — всегда в поиске чего-то нового, вдохновляющего, классного.
— Как то, что вы получили премию, изменит вашу жизнь?
— Я обязательно как-нибудь изменюсь, потому что жизнь вообще про то, чтобы меняться. Но не думаю, что что-то изменится в моей работе. Я и до получения премии чувствовала себя очень свободной, могла делать то, что мне самой нравится. Может быть, я могу сейчас захотеть чего-то большего, делать какие-то более дорогостоящие проекты… Но я не хочу делать дорогие книги, которые доступны лишь некоторым людям, я хочу делать искусство для всех. Я очень рада, что мои работы узнают в других странах, что издателям будет легче с ними познакомиться и опубликовать, если они захотят. Это, пожалуй, самое важное.
Издательство «Ай» обещает выпустить и другие книги Исоль, в первую очередь «Petit el monstruo» и «El secreto de la familia». Очень ждём и надеемся, что для выпуска следующих книг издательство найдёт корректора. Ошибки пунктуации, допущенные в переводе, — единственный, но заметный недостаток «Мениньо».
