СВОИМ ПУТЁМ ИЛИ ЧУЖОЙ ДОРОГОЙ?
Для читающих детей, которые читают с разбором, не тратя времени на дефективную или слащавую муть, — «нормальных» книг выпускается крайне мало. Именно на это обстоятельство обратили внимание учредители «Заветной мечты».
Современное книгоиздание для детей зациклено на двух составляющих: «золотая классика» и «проекты». Первую позицию, думаю, комментировать не надо; «проекты» же, в основном, подразумевают эксплуатацию потребительской инерции. После успешных продаж какого-либо «раскрученного» бестселлера на рынок вылезает его продолжение, продолжение продолжения, пародия на продолжение, как бы научный комментарий, иронический комментарий и пр. Рынок затоплен тоннами и тоннами «детских детективов», «тайн», «секретов», «загадок», «монстров», «гробниц» и прочих штампованных объектов и субъектов — вплоть до танягроттеров и котовдавинчей. Всё это рекламируется, «раскручивается», «пиарится» и продаётся, благо стандартные механизмы таких продаж более или менее отработаны. Издатель, который готов выпускать и продавать нечто нестандартное, рискует и деньгами, и здоровьем, и даже деловой репутацией.
Пресловутая «проблема детского чтения» в стране озвучивается двумя типами взрослых. Непрофессионалы, случайные в книжном деле люди истерически вскрикивают, что «дети вообще не читают»; профессионалы же справедливо отмечают изменение качества чтения вообще и круга досугового чтения в частности. Не секрет, что круг массового детского книгопотребления составляет литература примитивная, «маловысокохудожественная». В сущности, правы те взрослые, которые отмечают, что «детям нечего читать». То есть именно для читающих детей, которые читают с разбором, не тратя времени на дефективную или слащавую муть, — «нормальных» книг выпускается крайне мало.
Именно на это обстоятельство обратили внимание учредители «Заветной мечты». Родители пришли в магазин — не увидели тех книг, которые хотелось бы читать их детям, — и решили найти их при помощи премиального процесса. Следовательно, задача премии — ввести в читательский обиход те произведения, которых на рынке нет.
В связи с этим велика роль жюри «Заветной мечты»; но ещё большая ответственность ложится на литературный совет — на группу чтецов, каждый из которых должен прочесть от одного до сотни произведений в сезон; причём все тексты надо «асилить» целиком — как рассказики на две странички, так и пятисотстраничные эпопеи. И не просто переварить проглоченные буковки, но составить квалифицированное, убедительное заключение о достоинствах и недостатках прочитанного текста. И решить самый главный вопрос: достойно ли это произведение какого-либо поощрения?
Как правило, среди рукописей (и изданий), поданных на рассмотрение любого комитета любой премии, оказывается не так уж много бесспорных шедевров, так что с их помещением в шорт-лист проблем не возникает. Откровенно бездарные, совсем плохо написанные тексты попадаются значительно чаще, но и с ними работа проста: прочитать, скривиться, положить в условную «мусорную корзину». Ситуация усложняется тогда, когда на конкурс подаются «хорошие» или условно «хорошие» произведения, на первый взгляд «вполне нормальные». Для того, чтобы оценить их по справедливости и по достоинству, ридеру нужен дополнительный профессиональный навык — умение ориентироваться в книжной среде, то есть ставить анализируемый текст в соответствующий контекст.
Опыт двух сезонов «Мечты» показывает, что авторы не так уж редко поставляют на конкурс сочинения, заведомо составленные по рыночным моделям, копирующие (либо пародирующие) раскрученный образец. Столь же часто на рассмотрение литсовета предлагается множество однообразных произведений, одинаковость которых объясняется одинаковостью начинающих писателей, стандартностью их мышления, принципиальным отсутствием интереса к произведениям предшественников и собратьев по литературному цеху.
В результате ридеры получают энное количество текстов, каждый из которых сам по себе вроде бы «вполне приличен», однако на общем фоне оказывается вторичным, подражательным.
Представим теперь, что один и тот же «вроде бы приличный» текст достался на отзыв трём членам литсовета.
Один ридер, человек образованный и культурный, «по жизни» не снисходит до массового книжного рынка, не следит за широким потоком, читает только элитные премьер-новинки мирового класса.
Другой ридер, блестящий специалист в своей классической области, читает в основном то, что близко его душе и соответствует его научным интересам.
Третий — читает почти всё подряд (работа такая!) и потому с некоторой (пусть не идеальной) отчётливостью может судить о сегодняшнем книжном рынке в целом.
Так вот, первый ридер оценит предложенную рукопись совершенно беспристрастно: похвалит её достоинства, отметит некоторые вполне поправимые недостатки и — рекомендует её в шорт-лист.
Второй ридер сделает то же самое, абсолютно искренне полагая, что ознакомился с новым, талантливым произведением: ведь раньше он ничего подобного не читал!
Третий же ридер увидит, что выданный ему «вполне приличный» текст как две капли воды похож на десятки таких же «более или менее приличных» сочинений, уже изданных и продающихся во всех магазинах. И этот ридер справедливо решит, что поощрять премией клонированную овечку совершенно ни к чему.
Книга, премированная «Мечтой», должна быть не только «прилично написанной», но и актуальной. Под актуальностью подразумевается не злободневность, не сиюминутность, но — современность, востребованность именно сегодняшним читательским сообществом. Именно такой книги не хватает на рынке. Именно по такой книге читатель соскучился. Именно в ней нуждается современный ребёнок.
Поэтому в литсовете нужны прежде всего ридеры «третьего типа» — специалисты, профессиональные читатели, которые не только умеют отличить качественный текст от некачественного, но и хорошо ориентируются в современном литературном процессе.
Ведь задача премии — выделить из потока не просто «неплохие» произведения, но и в каком-то отношении новые, в чём-то оригинальные; не просто ловко написанные, но и отличающиеся от прочих ловко написанных.
Вводить же в обиход штампованные, поточные тексты, увеличивая плотность типовой застройки литературного квартала — довольно-таки никчёмное занятие.
Итак, если «Заветная мечта» хочет всерьёз внести вклад в регулирование «проблемы детского чтения», ей следует воздействовать прежде всего на книжный рынок.
Посмотрим же теперь, как и насколько это ей удалось.
В первом сезоне было награждено и отмечено пятнадцать книг и рукописей. Лауреат Большой премии первой степени «Лис Улисс» продаётся, Борис Минаев (вторая степень) присутствует в продаже. Оба изданы «Временем», им же и продвигаются (первый тираж Адры — 5000, Минаева — всего 1500). «Тьерра Аделанте» (третья степень Большой премии) до широкого читателя так и не дошла.
За двух из шести лауреатов Малой премии — Екатерину Мурашову и Николая Назаркина — взялось издательство «Самокат»; опубликовать удалось только Мурашову (тираж 5000), Назаркин — «в процессе»; остальные четыре лауреата (Владимир Поляков, Виктор Серов, Ахат Мушинский, Наталья Менжунова) никому не приглянулись.
Из награждённых в дополнительных номинациях можно вспомнить только «самых смешных» Жвалевского и Мытько, изданных (второй тираж — 5000) и продаваемых тем же «Временем»; остальные «дополнительные» лауреаты не на слуху.
Получается, что «Мечта» первого сезона пополнила рынок в первую очередь юмористическим «звериным фэнтези» и юмористической «страшилкой». Может, сами по себе они и недурны, но готовы ли мы признать, положа руку на сердце, что именно их на рынке не хватало?
Второй сезон тоже назвал имена пятнадцати лауреатов; основное отличие этого сезона от предшествующего состояло в том, что ридеры не сумели найти достойных кандидатов на премию «За лучший детский детектив», однако, согласно изменившимся правилам премии, получили возможность присудить «Приз симпатий Литературного совета».
Прежде всего специального комментария заслуживает ситуация с неприсуждением первого места в номинации «Большая премия».
Взрослая часть жюри отстаивала роман Ильи Боровикова «Горожане Солнца». Этот текст написан по сегодняшней «взрослой» моде — с тайнами времени и судьбы, суровыми констатациями и странными пророчествами, морозно-туманными видениями и лирическими экзерсисами, дополненными изрядной долей черноватого цинизма. Да и выпущен этот роман, скажем так, недетским издательством «Вагриус».
По-своему роман Боровикова интересен, но тяжеловесен, кое в чём «сыроват» и перегружен «мрачняком». Характерно, что Наталья, Михаил и Сергей (старшеклассники в составе жюри) упорно и в некотором роде демонстративно отказывались присуждать ему первое место Большой премии. Не менее характерно и то, что в наибольшей степени это обстоятельство огорчило Людмилу Улицкую. Из всех взрослых членов жюри только она активно выражала недоумение, пыталась комментировать «детский» выбор: «Они сочли роман недостаточно оптимистичным для первого места. Молодые, им ещё непременно нужна шоколадка где-то впереди. А про то, что шоколадки в жизни вовсе не обязательны, они ещё не знают», — чем продемонстрировала глубокое непонимание читательской психологии подростка. Увы, ребята этого возраста уже отлично знают, что «шоколадок» в жизни мало, и как раз поэтому заявляют протест против книги, закрепляющей эту пессимистическую уверенность.
В целом, со стороны ситуация выглядела даже забавно: детское жюри детской литературной премии отстаивало свой читательский выбор (точнее, «невыбор»), а критиковала его писательница, которая из всех членов жюри имеет наименьшее отношение к детской литературе.
«Цирк в шкатулке» Дины Сабитовой — если можно так выразиться, более детская, в некотором роде бесхитростная повесть-сказка, и подростки в жюри предпочли её роману Боровикова. Очевидно и то, что жанр «старая добрая сказочная повесть», в отличие от романов-фэнтези, на рынке представлен слабо. Но где же издатель «Цирка…»?
Третья степень «Большой премии» досталась повести под названием «Аксель и Кри в Потустороннем замке», и этим всё сказано. Найдётся или не найдётся на неё издатель — неважно: «потусторонних замков» у нас и так предостаточно… одним больше, одним меньше…
Малой премией отмечено шесть реалистических текстов — одна книга («Всё будет в порядке» Валерия Воскобойникова, «ОГИ») и пять рукописей. Что-то подсказывает мне: если какую-то рукопись мы и увидим изданной, то это будет повесть Андрея Максимова. Ничего интересного о литературе и ничего нового о Стивенсоне автор нам не сказал, зато он известный тележурналист, уже выпустивший некоторое количество книг, поэтому очередное его сочинение можно будет продавать, не слишком напрягаясь. А вот такие авторы, как Марина Сочинская, Тамара Михеева, Рина Эльф и Тварк Мэн, вряд ли найдут себе серьёзного издателя. Особенно последние из названных — обладатели несусветных псевдонимов.
Что касается «дополнительных» лауреатов, то книги их продаются, а рукописи ждут издателя. Наблюдательного и остроумного «специалиста по зоопаркам» Стаса Востокова взяло на себя «Время»; традиционный юмор Светланы Лавровой представляет её «родное» издательство «Сократ»; оригинальный юмор Артура Гиваргизова продвигается целым рядом издательств («Гаятри», «Дрофа», «Эгмонт»); очередное бойкое фэнтези Эдуарда Веркина неразрывно связано с «Эксмо». Лирическая проза Алексея Олейникова и проблемная, глубокая и сильная повесть Татьяны Сергеевой (мальчишеское детство и переходный возраст девочки-подростка соответственно) до сих пор не заинтересовали издателей.
Стало быть, получается, что второй сезон «Заветной мечты», если взглянуть на него со стороны книжного потока, тоже демонстрирует некий уклон в сторону юмора и фэнтези. Что это — попытка заигрывания с рынком или инертность чтецов?
Дождёмся ли мы наконец подлинных новинок — тех книг, которых нам сегодня так не хватает? Сумеют ли члены литературного совета выбрать в шорт-лист именно их?
Профессионалы книжного дела знают, что не бывает «плохих жанров», однако в популярных жанрах трудно совершить художественное открытие. Чтобы в полной мере проявить свою творческую одарённость, писателю следует искать новые пути, а не топтаться на проторенных тропах. Думается, литературная премия должна поощрять тех, кто рискует «на неведомых дорожках», а не тех, кто расходует свой талант на производство продукта заведомо второй свежести.
