Мы — на святой дороге, и теперь мы другие, богомольцы. И все кажется мне особенным. Небо — как на святых картинках, чудесного голубого цвета, такое радостное. Мягкая, пыльная дорога, с травкой по сторонам, не простая дорога, а святая: называется — Троицкая. …И даже трактир называется — "Отрада".

…Пьем чай в богомольном садике. Садик без травки, вытоптано, наставлены беседки из бузины, как кущи, и богомольцы пьют в них чаек. Все народ городской, не бедный. И все спрашивают друг друга, ласково: "не к Преподобному ли изволите?" — и сами радостно говорят, что и они тоже к Преподобному, если Господь сподобит. Будто тут все родные.

… Бегают половые с чайниками, похожими на большие яйца: один с кипятком, другой, поменьше, с заварочкой. Называется — парочка. Брехунов велит заварить для нас особенного, который ро-заном пахнет. Говорит нам:
— Кому — вот-те-на, а для вас — господина Боткина! Кому пареного, а для вас — ба-ринова!

И приговаривает стишок:

Русский любит чай вприкуску
Да покруче кипяток!

…Мы пьем чай очень долго.Федя давно напился и читает нам "Житие", нараспев, как в церкви. Домна Панферовна сидит, разваливши рот, еле передыхает, — по самое сердце допилась. Анюта все пристает к ней, просит: "бабушка, пожалуйста, не помри —смотри… у тебя сердце выскочит, как намедни!" А с ней было плохо на масленице, когда она тоже допилась у нас и много блинков поела. Она все потирает сердце, говорит: чай это крепкий такой. Горкин говорит: пропотеешь — облегчит, а чай на редкость. Они с Антипушкой все стучат крышечкой по чайнику, еще кипяточка требуют. Пиджак и поддевочку они сняли, у Антипушки течет с лысины, рубаха на плечах взмокла, и Горкин все утирается полотенцем, — а пьют и пьют.

Я все спрашиваю, да когда же пойдем-то? А Горкин только и говорит: дай — напьемся. Они сидят друг против дружки, молча, держат на пальцах блюдечки, отдувают парок и схлебывают живой-то кипяток. Антипущка поглядит в бузину и повздыхает: "их, хорошо-о!" И Горкин поглядит тоже в бузину и скажет: "начто лучше!" Брехунов зовет Домну Панферовну поговорить с супругой. А они все не опрокидывают чашек и не кладут сахарок на донышки: Горкин, наконец, говорит: "шабаш!.. ай, еще постучать, последний?" Антипушка хвалит воду — до чего ж мягкая! Горкин опять стучит и велит Феде сводить меня показать трактир, как хорошо расписано.

М.П.