Дом, переживший четыре столетия. Европа, XVI-XIX вв.

В конце одной из улиц стоял старый-престарый дом, построенный лет триста назад. Это можно было прочесть над входом, где цифры были врезаны в рамку из тюльпанов и роз. Там же вырезано было целое стихотворение — старинными буквами и с соблюдением старинного правописания. На оконных карнизах гримасничали разные забавные рожи. Верхний этаж далеко выступал над нижним, а под самой крышей проходила водосточная труба с драконьей головою на конце: дождевая вода должна была выливаться из пасти дракона, но текла из брюха: труба-то была дырявая.

Все прочие дома в ряду были такие новенькие, аккуратные, с большими окнами и ровными стенами. Сразу видно было, что они не желали иметь со старым домом ничего общего и думали про себя: «Долго ли этот старый дом будет торчать тут на посмешище всей улице? Из-за его выступа нам не видно, что делается там, в конце улицы! А крыльцо-то?! Широкое, будто во дворце, высокое, словно на колокольне; железные перила, как у входа в древнюю гробницу; да ещё эти медные шишки на дверях! Безвкусица!»

На противоположной стороне улицы были тоже новые, аккуратные дома, и они рассуждали так же, как и другие. Но в одном из них сидел у окошка круглощекий, ясноглазый и румяный мальчик, и ему старый дом и при солнце и при луне нравился куда больше всех остальных домов. Глядя на стену с потрескавшейся, местами облупившейся штукатуркой, он рисовал себе самые причудливые картины прошлого — целую улицу с такими домами, с крыльцами, выступами, с остроконечными кровлями, представляя себе солдат с алебардами, водосточные трубы в виде драконов и змиев. Да, на этот дом можно было засмотреться!

А жил в нём старик, носивший панталоны до колен, кафтан с крупными металлическими пуговицами и парик, самый настоящий парик — это сразу видно было. К нему каждое утро являлся старый слуга, который прибирал в доме и ходил за покупками. Остальное время старик хозяин, носивший короткие панталоны, проводил в старом доме один-одинёшенек. Бывало, что он подходил к своему окну и глядел на улицу; тогда мальчик кивал ему, и старик отвечал тем же. Так они познакомились и даже подружились, хотя ни разу друг с другом не разговаривали. Да что за беда!

Мальчик слышал, как его родители говорили:

— Старику живётся, в общем, неплохо, но он страшно одинок, бедняга!

В ближайшее воскресенье мальчик завернул что-то в бумажку, вышел за ворота, и, когда слуга, исполнявший поручения старика, проходил мимо, мальчик остановил его и сказал:
— Послушай, снеси это от меня старичку напротив. У меня пара таких оловянных солдатиков, пусть он возьмёт себе одного: он ведь страшно одинок.

Слуга, видно довольный, закивал головой и понёс оловянного солдатика в старый дом. Потом оттуда пришло приглашение мальчику побывать у старика; родители позволили, и мальчик отправился в гости в старый дом.

Медные шишки так и сияли на перилах крыльца, будто их только что начистили к приходу гостя, а трубачи — ведь над дверями были вырезаны и трубачи, выходившие из тюльпанов, — трубили изо всех сил, надувая щёки пуще обычного. Они трубили: «Тра-та-та-та! Мальчик пришел! Тра-та-та-та!»

И двери отворились. Вся передняя была увешана старинными портретами рыцарей в доспехах и дам в шёлковых платьях; доспехи бряцали, шёлковые платья шелестели! Внутренняя лестница вела сначала наверх, потом вниз, и мальчик попал на просторный балкон, правда очень ветхий, весь в длинных щелях, трещинах и дырах, зато и весь в зелени — трава и листья пробивались изо всех этих дыр и щелей. Балкон выходил во двор, и самая стена была тоже сплошь увита зеленью, — настоящий сад, а на самом деле это был только балкон. На нём стояли старинные цветочные горшки в виде масок с ослиными ушами; цветы в них росли как хотели.

…С балкона мальчика провели в комнату с обоями из свиной кожи, тиснённой золотыми цветами. «Позолота сотрётся, свиная кожа остаётся!» — говорили стены.

В комнате стояли кресла с резными спинками и подлокотниками.

«Присядь! Присядь! — приглашали они, а потом кряхтели: «Ох, как ломит! Верно, тоже схватили ревматизм, как у старого шкафа!.. Ревматизм в пояснице! Ох!!!»

Наконец мальчик попал в комнату с выступом на улицу.

Там сидел старичок хозяин.

— Спасибо за оловянного солдатика, дружок! — сказал он. — И спасибо, что сам пришёл навестить меня!

…Посреди стены висела картина — портрет дамы с прекрасным молодым и весёлым лицом, но причёсанной и одетой по старинной моде — с напудренными волосами и в платье, стоявшем колоколом. Она… ласково смотрела на мальчика, и он сразу спросил старичка:
— Где ты её достал?

–– Там, у старьёвщика! — сказал старичок хозяин. — У него висит много портретов, никто их не узнаёт, никому они не нужны, потому что сами люди эти давно умерли и схоронены. Но её я знавал в старину, а на свете её нет уже лет пятьдесят.

Под картиной висел за стеклом букетик засушенных цветов; им, верно, тоже исполнилось полвека — такими они казались старыми. Маятник больших часов раскачивался, стрелки двигались, и всё в комнате старело с каждой секундой, само того не замечая.

— Дома у нас говорят, что ты страшно одинок, – сказал старичку хозяину мальчик.

— Ну, меня навещают старые воспоминания и приводят с собой кого могут, — сказал старичок. — А сегодня вот и ты пришёл ко мне в гости! Нет, мне живётся хорошо.

И он достал с полки книгу с картинками. Тут были изображены целые процессии с диковинными каретами, каких теперь не увидишь, солдаты вроде трефовых валетов, ремесленники с развевающимися цеховыми знамёнами. У портных на знамени были ножницы, поддерживаемые двумя львами, у башмачников же были не башмаки, но орёл с парой голов, потому что башмачники шьют всегда парную обувь. Да, вот так книга была!

Старичок хозяин пошёл в другую комнату за угощением — вареньем, яблоками и орехами. Право, в старом доме жилось очень хорошо!

Сказка «Старый дом» — из сборника «Новые сказки» (1844-1848). Как почти всегда у Андерсена, в ней волшебно соединяются реальность и вымысел. Оловянного солдатика подарил сказочнику маленький мальчик в Германии, когда узнал, что у Андерсена нет детей, и он «страшно одинок». А старый дом, «построенный лет триста назад», то есть в XVI веке, наверное, тоже стоял на узкой улочке какого-нибудь из городов, где побывал Андерсен во время своих путешествий по Европе, и потоки дождя лились из драконьих пастей, которыми заканчивались водосточные трубы.

М.П.