Более 30 лет Анна Ахматова прожила во флигелях Фонтанного дома, родовой усадьбы графов Шереметевых. Интересно, что переезжала она в Фонтанный дом дважды – сначала в 1918 году в Северный флигель, затем – в 1926 году в Южный, где прожила до 1952 года.

В разное время в Фонтанном доме располагались Музей быта, Дом занимательной науки, а также Арктический и Антарктический институт, посетители которого должны были получать пропуск. У Ахматовой же пропуск был постоянным. В графе «должность» значилось «жилец».

Именно здесь Ахматова начала писать знаменитую поэму «Реквием», а также «Поэму без героя», мистические события которой разворачиваются под сводами Фонтанного дома.

Вероятно, у каждого мастера книжной графики есть своя линия. Была она и у Валерия Алфеевского — острая, стремительная, энергичная. И очень-очень изящная. В доказательство этого факта, хотя доказывать тут особенно нечего — имеющий глаза да увидит, стоит привести слова Мая Митурича: «У Алфеевского, — говорил Май Петрович, — обострённое чувство линии, динамики её движения. Безупречное ощущение вертикали, придающее стройность рисункам. Но стройность эта не геометрическая прямизна. Это стройность живая, подвижная, сложная».

Валерий Сергеевич любил рисовать природу — достаточно вспомнить книжки Натальи Романовой про всякую насекомую живность: «Муравей Красная Точка», «На зелёной иголке», «У меня дома пчела». При этом он, по словам Митурича, был «увлечённым урбанистом», а по сути своей и призванию — художником-сказочником.

Алфеевский говорил о себе: «Я художник начинающий», — имея в виду своё постоянное стремление ко всему новому и неосвоенному. Это он проиллюстрировал памятный многим сказочный сборник Ханса Кристиана Андерсена, которого у нас долгое время почти не издавали. Это он оформил первое в Советском Союзе издание «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла. Это он первым нарисовал Чебурашку в издании сказочной повести Эдуарда Успенского «Крокодил Гена и его друзья» 1966 года выпуска.

Со сказками, как уже говорилось, у него вообще было полное взаимопонимание. Всё тот же Май Митурич, рассказывая о своём замечательном собрате по искусству, признавался: «Когда Валерий Сергеевич Алфеевский подарил мне гофмановского «Щелкунчика», я испытал искреннюю радость, разглядывая его рисунки, которые, начиная с обложки, буквально искрятся сказочным блеском».

 А.Копейкин

Ричард Бах, прапраправнук великого немецкого композитора. Аллегорическая повесть о чайке по имени Джонатан Ливингстон, оформленная изумительными фотографиями Рассела Мансона, принесла Баху огромный успех, тем самым как бы подтвердив его собственные слова: «Пойми, что ты больше всего на свете хотел бы делать, — и делай».

Рэй Брэдбери сказал о «Чайке…» так: «Этой книгой Ричард Бах делает две вещи — он дарит мне крылья, он возвращает мне молодость. За то и за другое я ему глубоко благодарен».

«Мы начали делать книжки в 1956 году втроём — вместе с папой. Первой была книжка-игрушка “686 забавных превращений”. Её переиздавали четыре раза. С папой сделали “Синюю бороду” Ш.Перро и “Новое платье короля” X.К.Андерсена. В 1961 году отец трагически ушёл из жизни, совсем молодым, ему было всего 58 лет. Но подписываем мы наши книжки, как и в начале, тремя инициалами, с именем папы: Г.А.В.Траугот».

Дни рождения братьев-художников идут один за другим, с небольшим промежутком; 19 июня мы отмечали юбилей старшего из них, Александра Георгиевича. О младшем — Валерии Трауготе — теперь, увы, приходится говорить в прошедшем времени.

«Рисовать мы начали очень рано. Как себя помним, так и рисуем. Сохранились рисунки Валерия, сделанные в два-три года. Это было вполне естественно — папа рисует, мама, и мы рисуем. Александр довольно рано начал рисовать очень уверенно. Его блокадные рисунки, сделанные в десять-двенадцать лет, выполнены рукой профессионала. Было у Шурика ещё одно свойство, которое определило впоследствии нашу совместную работу. Он очень любит продолжать начатое. Когда Валерий что-нибудь рисовал, Шурик подскакивал и продолжал. В детстве Валерию это не нравилось. Бывали отчаянные ссоры. Отец всегда говорил:“Если стало лучше, ничего в этом плохого нет”».

Нетрудно догадаться, каким прекрасным педагогом был Георгий Николаевич Траугот. К рисованию сыновей он относился с исключительной серьёзностью. «Мы вообще работали всей семьёй, — позднее рассказывали братья, — как в средние века».

А.Копейкин