Это первые строки сонета, написанного по всем правилам стихосложения, хотя обычно поэт и прозаик Тим Собакин обращается с правилами абсолютно свободно.

Вот, например, ещё одно произведение, навеянное светлым образом бегемота. Оно называется очень длинно — «Как ловкий бегемот гонялся за нахальной мухой в тесной комнате, где было много стеклянной посуды». Вы будете поражены: для того, чтобы написать целое стихотворение с таким длинным названием, поэту понадобилась, в сущности, всего одна большая буква «ЖЖЖЖЖ», которая повторяется в каждой строчке то один, то пять, то шестнадцать раз. Только иногда мы слышим: «БАЦ! БУМ! ДЗИНЬ!» — и, наконец, долгожданное «ШМЯК».

Если дело происходит не с бегемотами, а с мышами в «Мышином посёлке», то ездят по этому посёлку «за мЫшиной мЫшина», поезд ведёт удалой мЫшинист, а нехороший мЫшенник мЫшинально ворует какой-то мЫшок. В одной из статей, посвящённых творчеству автора, всё это вместе взятое называется «детским авангардом». Может быть, может быть. Только для определения книжек Тима Собакина хочется какого-то другого слова, тёплого и лохматого, достойного породы верных друзей с очень умными и немножко грустными глазами.

Выпускник сразу двух институтов — МИФИ и МГУ — превратился в писателя в самые что ни на есть перестроечные годы. Детям это всё равно, а взрослые только глубоко вздохнут с глубоким пониманием той ситуации, когда журналы и целые издательства возникали, исчезали, выбирали для издания не художественные тексты, а дешёвые пошлости. Тим Собакин работал редактором в хороших детских журналах «Трамвай» и «Колобок», печатался в «Мурзилке», «Весёлых картинках» и т.д., был кроме Собакина Сидором Тяфф, Саввой Бакиным, Тихоном Хоботовым и проч., сочинял сказки, песни, рассказы, маленькие повести, вышеупомянутые сонеты и даже кроссворды (как молодой Набоков, любивший составлять крестословицы).

Толстых книжек у Тима Собакина всё ещё нет. Зато есть не очень толстые, но замечательные: «Из переписки с Коровой», «Без ботинка», «Песни бегемотов», «Собака, которая была кошкой»… Исключительно детским писателем Андрей Викторович себя не считает, и это правильно. Потому что очень трудно ответить на вопрос: кто больше радуется его словам — взрослые или дети. Ну разве поймут малыши, ещё не прожившие пятидесяти лет, какой замечательный афоризм подарил нашему сайту Тим Собакин, когда рассказывал о себе (см.: ПИСАТЕЛИ О СЕБЕ: СОБАКИН ТИМ):

«Лучше ничего не делать, чем делать НИЧЕГО».

И.Линкова

Многие люди за всю свою жизнь не успеют прочитать столько книг, сколько успел написать Айзек Азимов. Книг без малого пятьсот, и лучшие из них — научная фантастика. Незадолго до смерти Азимову был даже официально присвоен титул «Гранд-Мастера» — «Великого Мастера» этого жанра.

Сейчас, глядя из другого века, можно смело сказать: главное счастье «Святого Айзека» состояло в том, что он был человеком своего времени. Престиж науки никаких сомнений не вызывал, а фантазия (и фантастика) при всём своём разнообразии резвилась исключительно в пределах человеческого опыта и знания: смешивала идеи, времена и образы, как ребёнок смешивает разноцветные кубики (у Ньютона — камушки). Мир вокруг ещё не казался таким зыбким, неуловимым, и новые сказки, совсем не научные, ещё не набрали силу. Слово «робот» звучало громче, чем слово «хоббит», а дети стремились в реальный космос и не сомневались в своём человеческом превосходстве.

Впрочем, всё вышесказанное отнюдь не означает, что бесчисленные книги Айзека Азимова устарели. Достаточно обратиться к биобиблиографическим материалам, посвящённым этому удивительному автору в нашем разделе «О ПИСАТЕЛЯХ» (см.: АЗИМОВ АЙЗЕК), и даже малой толики перечисленных там изданий хватит для успешного отращивания новых извилин в молодом мозгу современного представителя человеческой популяции.

И.Линкова

«Умнейшая женщина Ленинграда», — сказал о Данько Виталий Бианки. Она окончила гимназию с золотой медалью и очень хотела стать художником. Но времена были трудные — предреволюционные, революционные… Приходилось не жить, а выживать. В конце 1918 года по приглашению сестры Елена Яковлевна пришла на петроградский фарфоровый завод. Потом очутилась в кукольном театре. От театра — к литературе.

Именно литература стала для Данько настоящим спасением. В книжках она рассказывала всё о том же фарфоре, который отлично знала и очень любила: «Фарфоровая чашечка», «Ваза богдыхана», наконец, самый среди них известный «Китайский секрет»; ему мы посвятили отдельную большую статью (см.: ПОРТРЕТ КНИГИ: Фарфоровые чудеса). И ещё были «Деревянные актёры» — повесть о куклах-марионетках, второй её страсти.

Куклам посвящена и последняя книга Елены Данько, о которой с неподдельной теплотой вспоминал Владислав Крапивин: «Раньше, чем с “Золотым ключиком”, я познакомился с другой книжкой про Буратино. Называется она “Побеждённый Карабас”». Будущий писатель взял её, точнее, «чуть не со слезами выпросил» на несколько дней у своего соседа-второклассника и…

«Эти несколько дней стали для меня сказкой.

Я читал о приключениях Буратино и его друзей, которые прилетели на игрушечном самолётике за лекарством для заболевшего папы Карло в Ленинград. О коварных происках злобного Карабаса Барабаса и хитроумной лисы Алисы. И о  том, как в конце концов происки эти потерпели полный крах, а храбрые куклы и приехавший вслед за ними папа Карло остались навсегда в удивительном городе Ленинграде.

Я был счастлив счастьем этих книжных героев и забывал в ту пору, что Ленинград истерзан бомбёжками и обстрелами, измучен блокадой.

Уже после я прочитал повесть Алексея Толстого… И понял, что “Побеждённый Карабас” — это не начало, а лишь продолжение приключений отважного Буратино. Понять-то понял, но в моей памяти книжка Елены Яковлевны Данько долгое время оставалась главной среди историй про Золотой ключик…

Тогда я не знал, что писательницы уже нет в живых — она умерла, когда её вместе со многими ослабевшими от голода ленинградцами пытались вывезти из блокадного города».

А.Копейкин