Вот это — лягушечка, а это — синица. Больше у нас никто не поместился, но вообще-то там были ещё усачиха (жучиха), муравей, медведь, уховёртка, человек… Один просто отдохнул минутку на старом пне, другой покормился, третий даже пожил внутри, как в доме… Так кто же был главный? «Чей это пень?»

Биолог Наталья Романова много лет писала о тех, кто вроде бы совсем не главный. «Семёрка червей», «Два жука», «Косеножка», «Муравей Красная Точка», «У меня дома пчела» — вот типичные герои её книжек.

Только не подумайте, что перед вами унылый «науч.-поп.» с пересчётом лапок и замером усиков. Романова — честная писательница. Она не притворяется равноправной, а на самом деле уважает всех живых, даже почти незаметных. Умом уважает, а сердцем любит. Поэтому у неё получаются не сказки, не рассказы, а прямо-таки маленькие откровения для маленьких детей из жизни бабочек, кошек, птиц и даже дождевых червяков.

Что же касается тоненькой, изданной четверть века назад (1983) книжки про старый пень, то эти несколько страничек — классика. Если хотите — триумф детской книги как таковой. Художник Геннадий Спирин, пожалуй, никогда больше не был так прекрасен, а добрые слова Натальи Романовой именно здесь прозвучали с простотой и силой притчи.

И.Линкова

Шестнадцатилетним юношей он вступил в партизанский отряд. С тех пор и навсегда война для писателя Алеся Адамовича стала самой больной, мучительной, неизбывной и — самой важной, основополагающей темой и в жизни, и в творчестве. «Партизаны», «Сыновья уходят в бой», «Война под крышами», «Хатынская повесть», «Каратели» — всё это страшные, но очень нужные людям книги. Книги, написанные очевидцем — свидетелем и участником событий, развернувшихся на белорусской земле в годы фашистского нашествия; человеком, который считал своим долгом говорить обо всём увиденном только правду.

Есть у него и ещё одна страшная книга — «Блокадная книга», созданная совместно с другим писателем-фронтовиком Даниилом Граниным. В ней тоже правда — в каждом слове, но уже не художественная, а документальная. Вдвоём, рассказывает исследователь, «они… прошли по городу Ленинграду с магнитофоном и записной книжкой и попросили тех, кто выжил в блокаду, рассказать — как всё было… Они разыскали дневники взрослых и детей, написанные тогда, обрывающиеся на полуслове…

И… получилась книга, которую почти невозможно назвать книгой, потому что она на самом деле дышит, плачет и задыхается, как живой человек. Это не рассказ о горе и мужестве, а просто горе и мужество лицом к лицу с самим собой».

И.Линкова

Я никогда не видела Молдавию зимой, только весной и осенью. Это было давно, как раз тогда, когда Ион Друцэ писал свою детскую книжку «Голуби в косую линейку» — про деревенского мальчишку Бобочела. Насчёт зимней картинки из этой книжки ничего сказать не могу, художнику виднее. А слова — похожи. Даже не слова, а что-то такое между слов, приветливое и простое, как будто в ожидании улыбки.

Этой детской книжке (1972 г.) многие удивились, потому что Ион Друцэ был к тому времени уже известным советским прозаиком и драматургом, совершенно «взрослым». Теперь про него и вовсе пишут словами «живой классик», его пьесы ставят в Москве не только на театре, но даже в специально отведённом зале Храма Христа Спасителя; Друцэ — народный писатель Молдавии, общественный деятель, академик… Стоит ли при всём при этом вспоминать старую детскую книжку про первоклассника Бобочела? Очень даже стоит, потому что книжка была славная и в библиотеке у нас (РГДБ) сохранилась.

И.Линкова