Он был Медвежонком, который преданно ждал Ёжика, заблудившегося в тумане. Он был Белым Кроликом, заманившим Алису в Страну чудес. А когда маленький Котёнок с улицы Лизюкова превратился на минуточку в огромного Бегемота, это тоже был на самом деле (там, за кадром) большой и добрый Вячеслав Михайлович Невинный, который озвучил для детей почти три десятка мультфильмов.

На экране детского кино Вячеслав Михайлович появлялся нечасто. Вместе со своим сыном, Невинным-младшим, сыграл в картине 1994 года «Волшебник Изумрудного города». Папа был Страшилой, сын — Трусливым Львом. Но самой большой «детской» удачей стал, конечно, Весельчак У, который свирепо гонялся за нашей любимой «гостьей из будущего». Даже в этой, казалось бы, совершенно «игрушечной» роли серьёзный мхатовский актёр, любимец взрослого кино, не просто притворялся, но реально превращался в иное существо, противоположное его собственной природе.

А чему удивляться? Настоящие артисты среди обычных людей — всегда инопланетяне.

И.Линкова

Бывает такая степень знаменитости, когда бессмысленно и даже как-то неудобно хвалить писателя и распространяться о достоинствах его произведений. Достаточно сказать: Марк Твен — и всякий мало-мальски грамотный гражданин Земли выкрикнет, как отзыв пароля: Том Сойер! Гекльберри Финн!

Активные читатели добавят ещё: «Принц и нищий»!

А самые умные скажут, усмехаясь: «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура».

Всё так. Теперь нужно сдобрить список произведений джентльменским набором общеизвестных фактов и портрет готов:

— псевдоним «Марк Твен», то есть — «Мерка-два!» — наследство из лоцманской жизни Сэмюэла Клеменса. По-лоцмански это означает, что глубины достаточно, путь открыт;

— «Приключения Тома Сойера» сам Твен называл «гимном в прозе»;

— о «Приключениях Гекльберри Финна» Хемингуэй сказал, что из этой книги «вышла вся американская литература»;

— творчество «взрослого» Марка Твена обильно и разнообразно: от газетных фельетонов, до философских трактатов, а героями его сочинений (кроме Тома и Гека) были ещё Жанна д’Арк, бельгийский король, русский царь и т.д.;

— «по жизни», то есть, по-человечески Сэмюэл Клеменс был счастлив и благополучен целых двадцать лет, пока не умерли жена и две дочери, а сам он не разорился;

— родился и умер очень странно, вместе с кометой Галлея, которая пролетела над Землёй в 1835-м, а потом — в 1910 году. По этому поводу успел пошутить, точно предсказав год своей смерти.

И.Линкова

Кто же не помнит Андрея Миронова, когда в белоснежной рубашке, со шпагой в руке он учит нас благородству в любимом кино «Достояние республики»?

А «Москва—Кассиопея» и «Отроки во Вселенной» — трогательные и наивные космические приключения 1970-х, одно из которых украсил своим присутствием сам великий Иннокентий Смоктуновский?

А конец 1960-х? Бывшие пионеры ещё помнят, наверное, как весело они смеялись над приключениями Вицина, Державина и Ширвиндта в комедии «Спасите утопающего»?

Сценарии для всех этих и многих других фильмов написали постоянные и неразлучные соавторы — Исай Константинович Кузнецов и Авенир Григорьевич Зак.

Один исследователь назвал лучшую книжную графику Галины Александровны Макавеевой «сборником лирических стихотворений в изобразительной форме». Справедливость этих слов становится очевидной и наглядной, если разложить перед собой разные работы разных лет, созданные художницей в соавторстве с разными писателями. Сразу начинает казаться, что одни книги сделаны как будто «при закрытой форточке», а другие — на просторе. Пока на страницах стоят, сидят, ходят и даже летают «другие люди» — персонажи стихов и прозы, перед нами высококачественная профессиональная иллюстрация и только. Но вот персонажи уходят или отступают на задний план, художник остаётся сам с собой среди природы, беседует с ней от первого лица — и книга вдруг перестаёт быть иллюстрированным текстом, она становится местом встречи двух мастеров — писателя и художника. Такое счастливое превращение случилось со сборниками рассказов Юрия Коваля «Воробьиное озеро» и «Чистый Дор», где в полной мере осуществился творческий принцип Галины Макавеевой, признавшейся когда-то: «Я не отношусь к разряду художников, которые мучительно стремятся передать то, что сказал автор. Слово нельзя перевести в пятно или линию».

Наверное, благодаря именно этой внутренней свободе сложился стиль, узнаваемый с первого взгляда. Уже много лет назад в статьях и обзорах книжной графики стали писать: «деревья Макавеевой», «птицы Макавеевой»… Так говорят только про очень сильных художников. Про тех, кто, пройдя серьёзную школу (а Галина Макавеева — из «цеха Фаворского»), не остался послушным учеником, но пошёл дальше, своей дорогой.

И.Линкова

Джонатан Свифт утверждал, что человека нужно рассматривать не как «животное разумное», но только как «способное к разуму».

Свифта называли Мастером Насмешки.

Свифт публиковал свои многочисленные политические памфлеты и прочие сочинения или анонимно, или под вымышленными именами и заявлял при этом, что намерен не развлечь, а раззадорить общество. Он вряд ли помышлял о детском чтении и детской пользе, но время решило вопрос по-своему. Это в реку нельзя войти дважды, а к Джонатану Свифту только так и можно войти: сначала кинуться в объятья адаптированного «Гулливера», а потом вырасти, собраться с силами и осторожно приблизиться к подлинникам, преисполненным целительного яда.

Разница между исходным текстом и классическим детским пересказом Тамары Габбе заключается не только в том, что одна книга длинная, а другая короткая (у Свифта Гулливер посещает много стран, а у Габбе — только Лилипутию и Бробдингнег). Настоящий «Гулливер» написан от первого лица самого путешественника, а пересказ — это «история про», позволяющая переводчику свободнее обращаться с текстом. Но главный урок, который можно извлечь из сравнения этих, в сущности, разных произведений, заключается в переводе не на русский язык, а на детский. Нет, Тамара Григорьевна не отказалась от ключевых моментов повествования и рассказала, например, о столетней вражде двух микроимперий по поводу яйца, которое стоит разбивать так, а не этак. Однако у Свифта эти страницы — беспощадная, презрительная, едкая сатира, а у Габбе — нелепый эпизод в юмористических тонах.

Вывод совсем простой: если бы взрослые умели (и хотели!) так же бережно и постепенно готовить детей к неизбежным несовершенствам взрослого мира, маленькие зверушки, «способные к разуму», значительно чаще становились бы существами разумными.

И.Линкова