Конечно, мы видим эти лица, но как будто во сне. Узнаём очертания человеческого мира, но как будто сквозь лёгкий туман. Не нужно никаких рассказов про полёты «вернувшихся оттуда» и пресловутый свет в конце туннеля: графические мечты Ники Гольц объективно доказывают, что душа умеет жить вне тела.

Гофман, Гауф, Гоголь, братья Гримм и Шарль Перро, Пройслер, Погорельский и, конечно же, Андерсен — какие ещё нужны комментарии, если художник способен стать соавтором всех этих сочинителей других миров?..

Однако следует добавить, что в каждой книге, украшенной Никой Гольц, были ещё два «соавтора». Незримо для ребёнка и безоговорочно для взрослого там присутствовало мощное чувство мировой культуры, а степень профессионального мастерства поражала даже специалистов. Почти каждый из них непременно писал про чёрный цвет Ники Гольц, про то, как самый беспросветный мрак она умела превращать в серебристый отсвет и находила столько оттенков чёрного, сколько считала нужным.

Ещё одно, но отнюдь не лишнее тому доказательство появилось в 2009 году, когда вышли в свет «Английские народные сказки», и на каждой их странице, в строгом диапазоне от белого до чёрного, бушевал такой темперамент и правила бал такая фантазия, что юным бунтарям от искусства с волосами лилового цвета пришлось потупить взор. Чёрный меч звенел, скрестившись с белым. Чёрная нечистая сила мчалась, растворяясь на ходу, а чёрный сказочный бык был прекрасен настолько, что сам собой всплывал из греческих глубин древний миф о несчастном Минотавре и его отце.

Издания с изысканными иллюстрациями Ники Георгиевны Гольц делают честь нашему книжному пространству, потому что поднимают полиграфический «продукт» до уровня искусства.

И. Линкова

Если бы советской детской литературе можно было сделать кардиограмму, в начале 1960-х честный самописец непременно вздрогнул бы и вычертил острый зубец. Книги для детей по-своему пережили изменение погоды в стране, и стук человеческого сердца стал слышнее.

Ранние повести и рассказы Анатолия Мошковского говорят о том, что жить непросто. Может погибнуть мама. Может по вине старшего брата утонуть в холодном море младший братишка, и волны вынесут малыша на берег вместе с перепутанными водорослями. Самый главный — необязательно лучший, а слово «взрослый» вовсе не означает «безупречный».

Окружающая среда располагала к некоторому романтизму. Один сборник назывался «Не погаснет, не замёрзнет» (это про маяк), другой — «Не опоздай к приливу». Хорошие люди, большие и маленькие, вопреки всему скромно совершали в книгах Мошковского красивые, мужественные поступки, и по интонации это было очень похоже на бардовские песни, которые греют доверчивую душу.

Прошли годы. И вот в начале нового века издательство «Астрель» сообщило, что за плечами писателя Мошковского целых шестьдесят книг для детей и выпустило очередную — переиздание двух сказочно-фантастических повестей, в которых автора «бардовских» книг узнать практически не удаётся. Только волшебная коробочка, которая помогает нажатием кнопки вызывать у живого человека то Жадность, то Доброту, то Страх, то Мужество («Семь дней чудес»). Только история про звездолёт, который детишки угнали без спросу, чтобы в итоге убедиться, что они — «заблудившиеся», а планета Земля — «тёплая, обжитая, добрая» («Пятеро в звездолёте»).

Интерес современных издателей к таким текстам выглядит закономерно. Разве на стыке веков почти вся детская литература не «эвакуировалась» из жизни в «сказку», надеясь пересидеть смутные времена?..

И.Линкова