«Я — этнограф. Подобно геологам, мы появляемся в самых отдалённых уголках земли, в тайге или пустыне. Люди, как правило, знают, что нужно геологам; но что надо этнографам? Геологи чаще ездят туда, где нет людей; мы, этнографы, — к людям. Для чего?

Изучать историю и быт иных народов, ради того чтобы ценить творчество человека и уважать его независимо от цвета кожи или расы; знать иные обычаи, церемонии и верования, иной язык и иные легенды…»

Рудольф Итс специализировался на истории и культуре народов Восточной Азии, Сибири и Дальнего Востока, однако его знания охватывали весь земной шар. Доктор наук, профессор, он щедро делился ими с читателями, для которых написал множество научно-популярных и научно-художественных книг: «Цветок лотоса», «Стрелы немой скалы», «Камень Солнца», «Золотые мечи и колодки невольников», «Века и поколения», «Шёпот Земли и молчание Неба»…

По роду учёных занятий Рудольфу Фердинандовичу доводилось немало путешествовать, но отнюдь не в поисках ярких экзотических приключений, а, напротив, в поисках «обычного», в котором, как он считал, заключено «биение жизни ушедших поколений».

А.Копейкин

«Наверно, самое настойчивое стремление его жизни было — понять. Понять и объяснить — сначала себе самому, потом всем вокруг. С годами предмет его интереса менялся, и это отражалось в его книгах: мотивация учёбы («Учение с увлечением»), история педагогики («Час ученичества»), внутренний мир и воспитание человека («Педагогика для всех»), педагоги-новаторы («Вечная радость», «Воспитание по Иванову»), дух Пушкина («Пушкинские проповеди»), суть социализма и уроки жизни («Последняя книга»). Книги вырастали из неутолимого интереса и долгих размышлений. В них Соловейчик был и писателем, и педагогом — сто на сто. И темы у них были сходные — ребёнок, учитель, человек, да и сами книги как бы выстраивались в одну многотомную эпопею» (В.Кольченко).

К упомянутым трудам Симона Соловейчика следует прибавить его беллетристику. «Мокрые под дождём» и «Ватага “Семь ветров”» — это те самые «школьные повести», о нехватке которых мы так часто говорили в последнее время. Может быть, у нас просто нет сейчас таких педагогов, каким был Соловейчик, а может, дело совсем не в этом, ведь такие, как он, всегда редкость. За свою жизнь Симон Львович успел побыть пионервожатым, учителем, корреспондентом «Пионера» и «Комсомолки», так что отлично знал, о чём пишет. Знал и спешил поделиться с другими.

О нём так и хочется сказать: старый добрый Аксаков.

Удивительно, но «старым и добрым» он был уже для своих современников. Когда в литературе середины позапрошлого века кипели нешуточные бои, а «западники» вели прямое наступление на «славянофилов», Сергей Тимофеевич предпочитал вспоминать времена давно минувшие, восхищаться красотой родных лесов и степей, звать к простоте и гармонии. «Он сумел, в пожилые годы оглянувшись назад, припомнить все детали ушедшего детства, оживить потускневшие лица и воспроизвести тембр отзвучавших голосов. Он воскресил даже и тех, кого сам не видел, о ком только слышал из чужих родственных уст. Это не только память ума, это больше — память сердца» (Ю.Айхенвальд).

На нашем сайте Аксакову уделено немало места. В разделе «О ПИСАТЕЛЯХ» можно узнать о его жизни и литературной судьбе, ознакомиться со списками лучших детских изданий (см.: Аксаков Сергей Тимофеевич). Подробный рассказ об «Аленьком цветочке» есть в рубрике «Малышам» (см.: От двух до пяти: Аксаков С.Т. Аленький цветочек), а среди классических «Книг о детстве» имеется небольшая заметка о «Детских годах Багрова-внука». «Детские годы…» вообще очень полезная для нас книга: в ней отыщутся не только свидетельства о том, каков был круг чтения будущего писателя Аксакова (см.: ПИСАТЕЛИ О ЧТЕНИИ: С.Т.Аксаков. ДЕТСКИЕ ГОДЫ БАГРОВА-ВНУКА), но также самый настоящий рецепт старинного лакомства — аппетитного миндального пирожного (см.: МУЗЕЙ КНИГИ: ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВРЕМЕНИ: КАК ЕЛИ В СТАРИНУ: Секреты миндального печенья от кондитеров Франции и России).

Сколько бы ни всматривались мы в новейшую детскую литературу, сколько бы ни косили одним глазом на Запад, без прочной основы нам никак не обойтись. Аксаков — это и есть основа, прочная, надёжная, словом, такая, на которую не стыдно опереться в любые времена. Как вспоминал писатель и философ Алексей Хомяков, друг и наставник сыновей Аксакова Ивана и Константина, «…для С. Т. было нестерпимо употребить неверное слово или прилагательное, не свойственное предмету, о котором он говорил, и не выражающее его. Он чувствовал неверность выражения, как какую-то обиду, нанесённую самому предмету, и как какую-то неправду в отношении к своему собственному впечатлению и успокаивался только тогда, когда находил настоящее слово».

О многих ли писателях — живых и ушедших — можно сказать подобное?..

А.Копейкин

В конце шестидесятых вся страна повторяла вслед за смелым Доктором Айболитом, удивительно похожим на Олега Ефремова: «Это очень хорошо, что пока нам плохо!» За прошедшие с тех пор полвека оттенки юмора изменились, но обаяние старого фильма «Айболит-66» осталось неприкосновенным. Как и мастерство Олега Николаевича Ефремова. Не все современные дети сумеют, подрастая, узнать в этом человеке театрального вождя, потому что не станут углубляться в историю «Современника» или превращения МХАТа. Зато они, может быть, увидят «Три тополя на Плющихе», или «Берегись автомобиля», или «Гори, гори, моя звезда». И тогда поймут, каким был живой русский человек на сцене второй половины XX века.

И.Линкова