Юло Соостер не вмещается в рамки одной только детской литературы. Без преувеличения можно сказать, что это яркое явление осветило собой всё советское искусство 1960-х годов.

Впрочем, искусство оказалось недостаточно советским, да к тому же с сильным уклоном в «неофициальное». Соостер был в числе тех, кто участвовал в скандально известной выставке «Новая реальность» в Манеже в 1962 году, каковую соизволил посетить сам Никита Хрущёв, и говорят, что именно работы Соостера, водившего дружбу с Ильёй Кабаковым, вызвали особое возмущение главы государства: «Запретить! Всё запретить! Прекратить это безобразие! Я приказываю!» — громогласно негодовал Никита Сергеевич, употребляя выражения более чем энергичные.

В известном смысле, книжная графика стала для Юло Соостера местом внутренней эмиграции. Энциклопедия «Кругосвет» сообщает, что «его самобытный, как бы “фантастический” — не научно-фантастический, а скорее сказочный — стиль близок сюрреализму». Тем не менее, как раз таки научная фантастика «приняла» в себя опального художника, не желавшего идти общим курсом. Он рисовал иллюстрации для журнала «Знание — сила»; оформлял книги А.Азимова и К.Саймака для «мировской» серии «Зарубежная фантастика»; первое русское издание «Вина из одуванчиков» Р.Брэдбери тоже вышло с рисунками Соостера; повезло и кое-кому из отечественных (тогда — отечественных) авторов, в частности Аркадию Львову и его фантастическому сборничку «Бульвар Целакантус». Случались и «просто» детские книги: «История крепостного мальчика» С.Алексеева, составленный М.Булатовым сборник сказок, считалок, загадок «Тридцать три пирога», переведённая с эстонского книжка О.Лутса «Весна» и, наконец, сборник рассказов известного орнитолога Евгения Спангенберга «Птицы, зайцы, лисицы и прочие…», откуда мы и взяли эти замечательные картинки.

А.Копейкин