Судьба, конечно, знала, что будет дальше, когда давала биологу Звереву его фамилию. Максим Дмитриевич действительно всю жизнь изучал зверей, путешествовал по труднодоступным местам, организовал Алма-атинский зоопарк, потом — заповедник и станцию юных натуралистов, уже в старости готов был промчаться за один день 350 километров по раскалённой пустыне, если поступила информация о том, что кто-то обижает пеликанов…

И всю свою жизнь биолог Зверев писал для ребят короткие, но совершенно живые звериные истории. Писал дома, в экспедиции, во время войны, при коптилке и даже без неё, практически в темноте, умудрялся записывать что-то, сидя в кино, или на вокзале, стоя в очереди за билетом. Получались не сказки и не рассказы, а именно истории, эпиграфом к которым можно было бы поставить слова писателя Сладкова, сказанные о писателе Звереве: «Он всё видел сам». Виталий Бианки был ещё щедрее на похвалу. Он написал: «Вы, Максим Дмитриевич, редкостный наблюдатель, Вы смотрите на зверей и птиц, на которых смотрели до Вас тысячи учёных, и видите то, чего до Вас никто не видел, начинаете понимать то, что никто не понял и не объяснил».

К этим словам можно только добавить, что за каждой страницей зверевских историй стоит особенное взрослое чувство, которое редко удаётся донести до бумаги. Оно сразу и нежное и суровое, оно не умещается в комнатную розовую формулировку «любить животных». Чем дольше читаешь, тем больше кажется, что именно так должен относиться человек разумный ко всему «другому живому». И к красавцу белому маралу, победителю людей и волков, и к самому крошечному джунгарскому хомячку, который сначала встаёт перед огромным человеком на задние лапы, устрашая завоевателя своим звериным рыком (то есть писком), а потом мирно грызёт сухарь, возвращаясь в кармане путешественника к своей родной хомячьей норке…

Таких историй у писателя Зверева великое множество. Друзья подсчитали, что ещё в начале 1980-х годов накопилось около ста сорока (140!) небольших книжек, где «разговор идёт о природе мест, мало известных читателю». К сожалению, после тех самых восьмидесятых книжки эти не переиздавались. Зато судьбе понравилось, как делал своё дело человек по фамилии Зверев. Он прожил среди природы и книг ровно сто лет.

И.Линкова