Начал художник рано. Виктору Чижикову ещё и года не было, а ему уже разрешали что-то такое изображать настоящим карандашом прямо на стене возле детской кроватки. Потом вся школа была сплошь увешана стенгазетами и плакатами, которые неутомимо изготавливал ученик Чижиков. На этом этапе творчества больше всего ему удавались дружеские шаржи на всех окружающих и гневные карикатуры на проклятых империалистов.

Изменения произошли неожиданно. Один из друзей отца оказался знакомцем Кукрыниксов — самых известных карикатуристов послевоенного времени. Назначили встречу, и восьмиклассник Чижиков пришёл на эту встречу с чемоданом — огромным чемоданом своих работ, который трудно было оторвать от земли. Великие Кукрыниксы (их было трое) честно вытаскивали из чемодана одну работу за другой и, чем больше вытаскивали, тем сильнее ругали автора, потому что в своих «политических произведениях» он всё время кому-то подражал и кого-то копировал. Но когда чемодан почти опустел, на самом донышке вдруг нашлось несколько смешных рожиц — весёлых портретов одноклассников. «О, — сказали Кукрыниксы, — это то, что нужно. Вот так и рисуй!»

С тех пор Виктор Александрович, закончив, разумеется, школу с институтом, успешно рисует в журналах «Мурзилка» и «Весёлые картинки», в книгах Барто, Чуковского, Носова, Михалкова, Успенского, Токмаковой, Биссета, Коваля и так далее, и так далее. Рисует детишек и зверушек, которые полны движения, даже если стоят или спят. Змей рисовать не любит. Предпочитает всех пушистых, особенно — котов (см.: Чижиков В., Усачёв А. 333 кота). При этом совершенно невозможно понять, как удаётся художнику Чижикову каждого кота, каждого мальчишку, вообще каждую свою картинку сделать «единственной и неповторимой»?

Придётся ещё раз вернуться к Кукрыниксам. Ведь на самом деле история с чемоданом не кончилась простой похвалой.

— Запомни, — сказали художники восьмикласснику, — запомни, что ты ЛИЧНОСТЬ! Повтори!

Он повторил тихим голосом:

— Я личность.

— Не так!..

Несколько раз прозвучало это суровое «не так», пока Витя Чижиков не поднял, наконец, голову, не расправил плечи и не сказал громко, глядя прямо в глаза признанным мэтрам:

— Я личность!

Вот это и оказалось истинной правдой.

И.Линкова