Чудаки и зануды

Двенадцатилетней Симоне очень непросто среди, как она сама говорит, «чудаков и придурков, населивших её дом»: с мамой, которая частенько забывает самое важное на свете, включая день рождения дочери, зарабатывает тем, что рисует «Радость Жизни» для какого-то журнала, и время от времени, бросив попытки стать «нормальной мамой», дудит на саксофоне; с её новым мужем, основные занятия которого — мучиться от запора и ломать себе ноги при попытках повесить люстру; с играющим на виолончели дедушкой, в медсестринских сапогах сбежавшим из больницы, где ему мешали умереть, делая уколы... Этот самый дедушка объяснил Симоне, что жить ей нелегко ещё и потому, что главный чудак на свете — сам Создатель, который в дни творения дал волю своим чудачествам. Борьба с этим странным и неуютным миром для Симоны оказалась неравной. Мало-помалу она тоже оказывается в шкуре чудака: в новой школе из-за непривычного имени её принимают за мальчика, и она не спешит никого в этом разубеждать. Ещё немного — и новый чудак, вернее, чудачка, обретя самоё себя, явится миру.
И мир обретёт еще одного человека, который умеет и любит жить, а не просто преодолевает трудности. «Осторожные зануды строят дурацкие мостики через <...> загадочные глубины, боятся замочить ботинки — вдруг испортятся. Мы же, чудаки, прыгаем в поток и отдаёмся на волю волн, нас несёт течением. Пусть это и опасно. Пусть на нас с ужасом и страхом смотрят зануды», — говорит дедушка, главный чудак и лучший друг Симоны. Он многому научил внучку, в том числе — принимать людей такими, какие они есть, прощать и прощаться. Ведь для чудаков смерть — всего лишь рубеж. Правда, никто не знает, что там. Занудам, может, всё ясно: вечный сон или вечная жизнь, а для чудаков определённости нет. Будь всё в мире ясно и понятно, зачем тогда чудаки?