Юлия Линде. Гула Камакри. Легенда о проклятом таборе

Когда речь идёт о произведениях Юлии Линде, привычные жанровые определения и прогнозы не работают. Эти повести всегда разные (но уже с узнаваемым стилем), неожиданные, свежие и затягивающие. «Гула Камакри» — это и городская сказка, как у Александра Шарова («Звёздный пастух и Ниночка») или Владислава Крапивина («Возвращение клипера “Кречет”») с перемещением героя (в данном случае героини) в параллельное пространство. Это и школьная повесть, поскольку герои — школьники, включённые в сложную систему отношений с одноклассниками и педагогами. Приключения главной героини в подводном царстве и «междумирье», населённом жуткими и пугающими персонажами, отсылают к хоррору. Так что зловещий подзаголовок этой повести сразу заставляет насторожиться: что это, очередной модный нынче мистический триллер?

Юлия Линде. Гула Камакри. Легенда о проклятом таборе : повесть

Анна — цыганка, приёмная дочь русских родителей. Её собственные папа и мама умерли от СПИДа. Семимесячную девочку нашли в заброшенном доме, на ней были надеты золотые серёжки и монисто. Пройдя в 14 лет период переживаний по поводу своей национальности, Анна увлекается цыганским фольклором. Она считает, что в цыганских преданиях есть ключ к тайне её происхождения. Девочка убеждена, что она — потомок Аны, королевы кешалий (кешалии — «горные девы, светлые дочери повелителя туманов»). С воодушевлением изучая цыганскую мифологию, Анна знакомится с легендой о трансильванской цыганке-целительнице по имени Гула Камакри (Трансильвания — та самая область, где правил легендарный князь Влад Цепеш, Дракула).

Однажды Гулу призывают в подводное царство помочь разрешиться от бремени дочери ниваша — водяного духа. В награду Гула получает волшебное золотое яйцо, благодаря которому табор ни в чём не знает нужды. Умирая, Гула завещает цыганам не прибегать к помощи колдовского предмета: «Будете жить мирно и праведно и трудиться будете усердно, никуда от вас нынешнее богатство не уйдёт». Однако корыстолюбивый цыган по имени Стантич разоряет могилу. Не найдя яйца, он погибает от укуса змеи и обращается в нежить под названием «мулло». Весь табор отныне проклят, наказан бессмертием и находится в «междумирье». Это «не жизнь и не смерть, табор Гулы не может отправиться ни к праведникам, ни к грешникам». Это очень утомительно, если вспомнить озлобленных бессмертных струльдбругов из «Путешествий Гулливера» Джонатана Свифта или Армию Мёртвых из «Властелина колец» Дж. Р. Р. Толкиена.

Но табор наказан не только за грех Стантича. Многие в нём мечтали о комфортной жизни. Лишь одному из потомков Гулы, «цыгану с чистым сердцем» по имени Риста, было открыто во сне, где находится яйцо, велено сделать из него серьги и монисто и передавать их по женской линии, причём ни украсть, ни отнять их невозможно. В конце концов украшения оказались у Анны, ведь она — наследница Гулы, да к тому же, как выяснится в финале, имеет родственное отношение к королеве Ане. На самом деле девочку при рождении так и звали, с одной «н», вторую «н» добавили в имя приёмные родители. И отнять у неё фамильные драгоценности не могут даже всемогущие ниваши, которые, когда Анна оказывается у них в подводном дворце, предлагают ей сделку: она им золотые украшения, а они исполняют любое её желание.

Анна — девочка неглупая, рассудительная, с твёрдым характером. Тут следует отдать должное автору: характеры всех персонажей психологически убедительны. И первое её желание такое: «Чтобы при мне все люди становились искренними. Говорили именно то, что думают». По возвращении Анны в обычный мир начинается череда трагикомических событий. При ней действительно люди начинают против своей воли говорить то, что думают, и услышанное Анне отнюдь не всегда по нутру. Второе желание Анны — получить дар перевоплощения в других людей. Так она «перемещается» в тело Василия — тренера по плаванию, в которого влюблена, и совершает разные опасные глупости, которые едва не стоят бедному тренеру жизни.

Мотив бездарно применяемых главным героем волшебных возможностей давно и продуктивно используют писатели-сказочники. «Цветик-семицветик» В. Катаева, «Баранкин, будь человеком!» В. Медведева, «Шёл по улице волшебник» Ю. Томина, «Моя бабушка — ведьма» А. Курляндского… Во всех этих сказочных повестях герои употребляют волшебное средство или чудесный дар не во благо, а во вред окружающим и себе. И так же, как в этих литературных сказках, героиня Юлии Линде, неудачно потратив первые два желания, использует последнюю попытку для того, чтобы исправить последствия предыдущих. Она просит у нивашей дар исцеления, чтобы помочь Василию выкарабкаться из болезни, которая сразила его по её милости.

В первый же визит в междумирье происходит важный концептуальный разговор между Анной и нивашем: «— Как вообще снимается заклятие? — Снимается оно именем Творца. Но никто из табора Гулы уже не помнит, как звучит на их языке слово, означающее Того, кто правит миром». Анне предстоит и самой выучить и запомнить это слово (по-цыгански «Бог» значит «Девла»), и научить людей табора призывать этим именем Бога на помощь. Суд Всевышнего может оказаться суровым, «возможно, табор отправится в ад». Но даже в аду есть надежда на изменение участи. Об этих основах христианского мировоззрения в повести говорится как бы между прочим, но сформулировано это вполне чётко и понятно.

Повесть Юлии Линде строится по канонам волшебной сказки: встреча с дарителем, троекратное испытание героини. Анна, как и положено сказочному персонажу, проявляет храбрость, милосердие, самоотречение. И всё это происходит в неповторимой атмосфере цыганских легенд и преданий, то тревожно-зловещей, то поэтичной, завораживающей, среди удивительных персонажей цыганской мифологии. В сказочной повести показаны особенности цыганских верований, в которых причудливо сочетаются языческие и христианские представления. Здесь тесно переплетены магические обычаи и обряды, безусловная вера в персонажей низшей мифологии, поклонение идолам и обращение к христианским святым, например, к святой Саре, которая считается покровительницей цыган.

В первых десятилетиях ХХI века появилось множество произведений, в которых обычный городской подросток переносится в пространство народной волшебной сказки. Он общается с традиционными фольклорными персонажами (баба Яга, Кощей, Змей Горыныч, лешие, русалки, домовые и пр.) и попадает в различные переделки. Если речь идёт о российских писателях, то это, конечно, пространство русской народной сказки (хотя есть и исключения: классик ХХ века Софья Прокофьева предпочитала западноевропейский сказочный антураж, мир сказок, как она признавалась, братьев Гримм и Шарля Перро). Впервые в истории русской детской литературы сеттинг параллельного мира, куда попадает героиня повести, — цыганский.

Юлия Линде, воспитывающая четверых приёмных детей, старшие из которых — цыгане, замечает: «Мне очень нравится своеобразный мир цыганского фольклора. Подумала, что напрасно он мало интересует читателей, в отличие от “привычных” европейских сказок типа немецких, французских, итальянских и т. д.». В основе всех легенд, щедро разбросанных по тексту повести, как говорит Юлия Линде, реальные цыганские мифы и предания. Кроме того, в повести множество литературных и культурно-исторических отсылок. Например, междумирье, то есть граница между жизнью и смертью, в повести Юлии Линде — подводный мир. Эдакий разлившийся Стикс из древнегреческой мифологии или река Смородина из славянского фольклора, по которой проходит граница между миром живых и тридевятым царством — миром мёртвых.

У Юлии Линде получился очень сбалансированный текст: стилистически, идейно, сюжетно. В нём аккуратно затронуты темы уважения к разным нациям (рассказчик, одноклассник Анны Рамиль, наполовину татарин), усыновления, буллинга на национальной почве. Но тему приёмных детей, как и тему школьной травли, автор решила не развивать, кратко, но достаточно исчерпывающе обрисовав ситуацию. Автор не рассказывает подробно о том, как можно победить травлю, ведь у этой повести другие художественные задачи. Надо отметить удачный выбор на роль рассказчика-нарратора подростка. Удачно подобрана интонация повествования — спокойно-вдумчивая и в то же время энергичная, без заигрывания с читателем.

Не обошлось, конечно, без сленга, но в гораздо меньшей степени, чем в первых произведениях Ю. Линде («Литерадура», «Глория мунди»). Отвечая на вопросы и замечания читателей о переизбытке жаргонных молодежных слов в тексте её произведений, Юлия Линде объясняла их употребление желанием запечатлеть время. Для неё сленг — маркер эпохи. С этим можно соглашаться или не соглашаться, но последовательное использование сленга в тексте произведений можно уже считать особенностью авторского стиля.

Сказочную приключенческую повесть Юлии Линде можно использовать в учебно-познавательных целях на уроках литературы в средней школе при изучении народного словотворчества. Это благодатный материал для сопоставительного анализа персонажей, мотивов, сюжетов русского и цыганского сказочного фольклора. Такое исследование пробуждает интерес и воспитывает уважение к культуре других народов, стимулирует пристальнее изучать и любить свою собственную культуру. Сравнивая русские и цыганские фольклорные мотивы, можно увидеть общность, казалось бы, разных наций, убедиться в том, что все люди, как бы это пафосно ни звучало, братья.

Линде, Ю. Гула Камакри. Легенда о проклятом таборе : повесть / Юлия Линде ; иллюстрация к обложке Веры Солнцевой. — Москва : Манн, Иванов и Фербер, 2022. — 160 с. — (МИФ. Здесь и там).