Турмуд Хауген. Ночные птицы

Турмуд Хауген известен у нас в основном по сборнику «Сказочные повести» (М.: ТЕРРА, 1997), и было бы логично предположить, что и в «самокатовской» книжке, озаглавленной так заманчиво и таинственно, нас ждёт очередная «встреча со сказкой». Но — нет. «Ночные птицы» — отнюдь не сказка.

Впрочем, те, кто уже оценил по достоинству самобытное творчество норвежского писателя, едва ли будут разочарованы и только лишний раз убедятся в том, что Золотой Медали имени Х.К.Андерсена он удостоился неспроста.

Входить в мир прозы Турмуда Хаугена всегда чуточку тревожно и порой жутковато. Писатель хочет, чтобы мы ни на минуту не усомнились в серьёзности затеянного им разговора, и держит нас в напряжении, не делая скидок на читательский возраст; он просто тщательней выбирает слова.

На сей раз разговор серьёзней некуда.

О страхе.
О том, откуда он берётся, и можно ли — а главное, как — с ним справиться.
Восьмилетний Юаким — живое средоточие страхов. Он боится всего: фру Андерсен, которую считает ведьмой, Карлсена со второго этажа и Загадочных соседей — за их дверью всегда «кто-то стоит и слушает, прижавшись к ней огромным ухом». Он боится коричневого затёртого пятна на ступеньке лестницы — на него ни в коем случае нельзя наступать! Он боится больших злых мальчишек и даже девчонок — особенно Сару, угрюмую выдумщицу, которая уверяет, что в подвале их дома скрывается убийца…

Но страшнее всего птицы, которые живут у Юакима в шкафу и появляются ночью, — возникают из тьмы, машут крыльями, сверкают красными глазами, злобно щёлкают клювами, кричат хрипло и громко, царапают когтями спинку кровати и тянутся, тянутся к нему. Именно поэтому каждый вечер Юаким крепко запирает шкаф на ключ. Но и тогда слышно, как они шуршат и скребутся…

И ещё Юаким боится за папу. Ведь тот может уйти из дома, никого не предупредив, и бродить неизвестно где — где угодно! У него, видите ли, нервы. Он не может преподавать в школе, потому что боится учеников, и всю семью тянет на себе одна мама, которая страшно устаёт на нелюбимой работе, но ничего не может с этим поделать.

Вот и Юаким не представляет, что ему делать. Он не осуждает родителей, ему это и в голову не приходит, он без памяти любит их обоих — таких, какие они есть, и только весь каменеет, если они вдруг начинают ссориться и выяснять отношения. Порой он даже ведёт себя более ответственно, чем отец, когда в одиночку, невзирая ни на какие страхи, отправляется его искать, — хоть на край света! — думая лишь о том, чтобы помыть посуду и прибраться в доме перед маминым приходом.

Сам Хауген так сочувствует своим героям, что только недоумевает и огорчается, когда видит, как люди — и взрослые, и невзрослые — понапрасну изводят друг друга. Он без утайки говорит читателям, что жить на свете порой бывает очень трудно и страшно, но при этом деликатно подталкивает к мысли о том, что с ночными птицами можно и нужно бороться; более того, хорошо бы справиться с ними пораньше — прежде, чем они возьмут над нами верх.

В издательской аннотации как бы между делом сообщается, что повесть Турмуда Хаугена рекомендована для детского чтения ассоциациями психологов. Пожалуй, сказано об этом зря. Есть, право, что-то оскорбительное в желании некоторых взрослых рассматривать и преподносить детскую литературу как нечто прикладное, вспомогательное — в данном случае, как психотерапевтическое средство. А ведь «Ночные птицы» — ещё и художественная удача норвежского писателя, точно найденный образ. Поможет ли книжка в конкретной житейской ситуации — бог весть. Важнее понимать другое: польза от её чтения будет в любом случае, пусть и не совсем та, о которой обычно пекутся детские психологи.

Алексей Копейкин