Глазами друга: отрывок из книги Карли Соросяк «Меня зовут Космо»

Золотистому ретриверу Космо 13 лет, и почти всю жизнь он провёл среди любимых людей – с Мамой, Папой, Максом и Эммалиной. Несмотря на уже солидный для собаки возраст, Космо не унывает, ведь его задача охранять свою семью и делать её счастливой. Правда, последнее время Мама и Папа часто ссорятся из-за очередной ерунды, закадычный друг Макс стал грустным, а в разговорах всё чаще упоминается слово «развод», до этого знакомое Космо лишь по фильмам и песням.

Карли Соросяк «Меня зовут Космо»

Повествование от лица собаки – один из классических, излюбленных приёмов как в детской, так и во взрослой литературе. Друг человека всегда видит наш мир иначе – через запахи, более чувственно и порой более проницательно. Однако сила таких произведений не в эффекте отстранения как таковом, но в индивидуальности четвероногого рассказчика. У Космо эта индивидуальность есть, более того, именно его оригинальный взгляд на происходящее вокруг даёт толчок сюжету. Золотистый ретривер, Космо – пёс-аристократ, вежливый, эмпатичный и задумчивый. Как и каждый пёс, он, конечно, обожает еду и уделяет много внимания физиологии, однако у него есть и любимый фильм, и пристрастие к танцам, которыми сам он, к сожалению, заниматься не может. Космо даже жалеет, что не умеет читать книги. И всё же главная его черта – искренняя любовь к собственной человеческой семье, а не просто инертная преданность. Поэтому Космо сделает всё, чтобы родители-хозяева помирились, и попутно умудрится стать звездой танцев. Неудивительно, что история семьи на грани развода глазами собаки оказывается очень тёплой, оптимистичной, ведь возможно как раз непосредственной теплоте взгляда и оптимизму нам стоит поучиться у животных.

4

Завидовать — не в моей природе. Хотя я знавал собак, которые очень злятся из-за своей ограниченности и сравнивают себяс людьми. «Вы не виноваты, — пытаюсь успокоить их я, — что у вас нет больших пальцев, чтобы нажимать на пульт управления телевизором, а ваш язык слишком неповоротлив, чтобы говорить». В конце концов, у собак есть немало преимуществ перед людьми.

Вот один пример: я никогда не видел, чтобы человек вставал на четвереньки и прижимал лицо к земле, пытаясь выследить запах. Их носы намного слабее наших. Я не ищейка, но смогу узнать запах Макса где угодно; я смогу пройти по запаху его следов через лес, усыпанный листьями. Если вам нужно больше доказательств, пожалуйста, обратитесь к книге «Убить пересмешника», которую Макс читал во время прошлых летних каникул. Ни одной собаке не нужно специальное руководство для такой простой задачи! Нет, я, конечно, сам не убил ни одного пересмешника, но, чисто ради спора, это было бы просто оскорбительно просто: отследить по запаху, схватить птицу зубами, сжать зубы.

Вот в чём ещё собаки превосходят людей: мы признаём опасность там, где люди этого не делают, — они намного упорнее её отрицают, чем мы. Мы легко и часто прощаем. А ещё мы не станем демонстрировать эмоцию, которую в действительности не ощущаем; вспомните хотя бы, как часто люди говорят: «У меня всё хорошо», когда им вовсе не хорошо.

Я завидую людям лишь в двух отношениях.

Во-первых, человеческие семьи держатся вместе всегда, в богатстве и в бедности, в горе и в радости, потому что их связывает любовь. Я чувствую себя таким же членом семьи Уокеров, как Эммалина или Макс… но всё-таки мне жаль, что я не знаю своих братьев и сестёр. Даже маму я помню очень смутно.

И, во-вторых, танцы.

Несмотря на все свои недостатки, люди умеют танцевать.

В первые мои годы Мама и Папа включали джаз и танцевали босиком на кухне. Они переплетали руки и покачивались туда-сюда, иногда поворачиваясь, а я изумлённо таращился на них. Как у них получается так хорошо кружиться? Как они могут так наклоняться? Поскольку я собака, я сначала пытался их разнять; в дикой природе, если животные хватаются друг за друга, это обычно значит, что они дерутся. Так что я влезал между их ног, толкал под колени, наступал на пятки.

Но они всё равно танцевали.

Иногда Мама и Папа надолго уходили вечером и возвращались усталые.

— Видел бы ты нас, — говорили они, описывая каждую подробность: песни, атмосферу, как они двигались.

Лишь после того, как родились Макс и Эммалина, во мне наконец что-то щёлкнуло, и я впервые понял, что танцы — это продолжение души. Я, конечно, склонен к преувеличениям, но должен сказать без всяких гипербол и приукрашиваний, что танцевальные вечера преобразили мою семью. Мама и Папа теперь оставались дома, сворачивали ковёр в гостиной, и они все вчетвером вместе прыгали, кружились и вскидывали руки, а музыка разносилась по всему дому. Макс был очень робким, но вот в гостиной он вертелся, дрыгался, скакал.

Он был собой!

«Космо, — всегда звал меня он прямо во время танца, — иди сюда!»

А я в ответ отодвигался подальше, прижимаясь к спинке дивана. Когда я бегал (гоняясь за теннисным мячиком на собачьей площадке, выбираясь со двора, чтобы догнать школьный автобус Макса), я чувствовал себя текучим и бесконечным, словно скольжу по небу. В такие моменты я ближе всего подбирался к тому, что видел на танцевальных вечерах или в фильме «Бриолин». Я помню о своих ограниченных способностях. Особенно сейчас — мои суставы и кости уже не позволяют долго стоять на задних лапах, элегантно кружиться и легко прыгать с места на место.

Я могу только мечтать. И мечтаю.