Ингрид Оведи Волден «Синдром разбитого сердца»

В новой повести норвежской писательницы Ингрид Оведи Волден сталкиваются два непохожих на первый взгляд мира. Оливер – лидер класса, у него много приятелей, но его мама ушла от папы, и папа находится на грани депрессии. У замкнутой Алины, напротив, дружная, хоть и не совсем обычная семья, которая недавно приехала в город. Но Алина мечтает вернуться назад и поэтому ей трудно общаться с одноклассниками.

 

Ингрид Оведи Волден «Синдром разбитого сердца»

Несмотря на название, «Синдром разбитого сердца» нельзя считать книгой исключительно о первой любви. Это еще и реальное медицинское заболевание, которым страдает отец одного из героев. Конечно, романтическая линия здесь важна, но история выходит за её пределы. Многогранности добавляет и то, что в ней два разных рассказчика – Оливер и Алина. Каждый из них воспринимает мир и себя в нём по-своему. С одной стороны, перед читателем раскрывается поданная без лишнего пафоса и сгущения красок семейная драма, с другой – сюжет о школьном новичке-аутсайдере, который на деле оказывается самым интересным человеком в классе. По разным причинам, но и Оливер, и Алина испытывают одиночество. Не зря в повествовании возникает «Маленький принц», которого в разных эпизодах цитируют оба подростка. Алина и Оливер переживают кризис, когда появляется чувство отчуждения привычной жизни и окружающих. Алине не нравится переезд на новое место, девочка стесняется родимого пятна на щеке. Ей кажется, словно она живёт одна на собственной маленькой планете. Метафорически Алина поступает как «Маленький принц», когда нарушает выдуманное ею правило «ни с кем не разговаривать без необходимости». Она знакомится с Оливером, и это знакомство становится спасительным, причём не только для двух подростков. Лучшее лекарство и от разбитого, и от одинокого сердца – искренняя любовь в самом широком смысле.

 

Алина

Сюзи подняла лист бумаги с обратным отсчетом дней до каникул.

— Осталось всего два месяца и три дня! — объявила она.

Было утро, она позвонила мне с видео, и я улыбалась, хотя изо рта у меня торчала зубная щетка. Два месяца и три дня. Тогда закончится испытательный срок нашего пребывания в городе. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Сюзи повесила листок обратно на стену и спросила, готова ли я.

— Ага, — я вытащила изо рта щетку, — готова.

Она поискала что-то в телефоне, а потом зазвучала наша песня, и Сюзи принялась танцевать. Вскоре мы пели уже дуэтом, а я держала перед собой щетку, будто это микрофон.

В дверь постучали.

— Алина! — кричал папа, — прекращай, хватит! Я же запретил тебе устраивать шумные видеоконференции по утрам!

Сюзи выключила музыку и зажала рот рукой. — «Видеоконференции»? — переспросила я, но дверь не открыла. — Ты вообще в каком веке живешь? И чего ты не спишь?

— Хороший вопрос!

— Прости, Сюзи, — проговорила я в камеру, — у меня тут отец из восемнадцатого века спать хочет.

Она рассмеялась.

Я высунулась за дверь и посмотрела на папу. Его всклокоченные волосы торчали во все стороны. Одет он был в древнюю футболку, которая выцвела и из черной превратилась в серую.

— Спокойной ночи, папа, — и я показала на лестницу.

В ответ он поднял кулак с оттопыренным большим пальцем и пошел вниз. Я подождала, пока он закроет дверь в спальню.

— Прости, — сказала я Сюзи, — он, похоже, сейчас и по ночам работает: песню одну сочиняет.

— Ясно, — ответила она, расчесываясь.

Но я знала, что ничего ей не ясно. Знала, что она злится на папу, потому что он заставил нас переехать. Я тоже на него злюсь. Я понимаю, что все артисты тут и что ему, музыкальному продюсеру, важно, как он сам говорит, держать руку на пульсе. Но ни мне, ни маме руку на пульсе держать не требуется, нам и на прежнем месте неплохо было. Мама уже почти год работает из дома, потому что у ее архитектурного бюро нет представительства в этом городе.

Судя по звукам, мама была на кухне. Вот она никогда на шум не жалуется, потому что она — глухая. — Эй, ты чего залипла? — Сюзи замахала руками.

— Прости, — я улыбнулась, — пойдешь сегодня к Йенни Бонд?

— Ясное дело! — ответила она, — коричневая крольчиха совсем скоро родит!

Бабушка Сюзи — вроде как и моя бабушка тоже. Мы с первого класса к ней после школы заходили, прямо каждый день. У нее живут кролики, а в саду растет слива. А еще у нее старая машина, на которой она гоняет по деревне.

— Привет ей передавай, — я снова улыбнулась.

— Ага, ладно, — пообещала Сюзи.

Мы помахали руками, послали друг дружке воздушные поцелуи и попрощались.

Я отбросила в сторону волосы и посмотрела на большое и красное родимое пятно на правой щеке. Как будто кто-то окунул кисть в краску и ткнул мне в лицо. Мама — она вообще оптимистка — говорит, что это отметина от Божьей кисточки. Хотя в Бога она не верит. А вот я все не могу взять в толк, зачем Бог такое сотворил.

Я прикрыла щеку волосами, спрятала телефон в сумку и пошла в комнату за наушниками. Они лежали на кровати рядом с «Маленьким принцем» — эту книгу мне перед отъездом подарила Йенни Бонд.

— Она про человека, который живет в полном одиночестве на собственном астероиде, — сказала она тогда, — и он чем-то похож на каждого из нас.

Я взяла старую, потрепанную по краям книгу в руки и погладила. Она появилась у Йенни Бонд, когда та была еще совсем маленькой.

Прежде чем уйти в школу, я подошла к маме. Она сидела за своим чертежным столом, и я на языке жестов попрощалась с ней.

Я стараюсь всегда приходить первой. Тогда не надо ни с кем здороваться. Моя цель в том, чтобы мне стало так плохо, что мы вынуждены будем переехать обратно. Вместе с Сюзи мы составили пять заповедей.

 

ПЯТЬ НЕРУШИМЫХ ЗАПОВЕДЕЙ АЛИНЫ НА ГОД В ГОРОДЕ

1. Разговаривать с кем-то, только если другого выхода нет.

2. При каждом удобном случае показывать, что переезд — идея просто отвратительная.

3. Не заводить друзей.

4. Не влюбляться.

5. Терпеть. Рано или поздно придет лето.

 

Я вошла в класс, и Эйрик кивнул. Он вечно смотрит на меня как-то выжидающе, будто думает, что в один прекрасный день я спрячусь под парту или, наоборот, стану болтать без умолку. Я кивнула в ответ и села на свое место у двери. И надела наушники задолго до того, как пришли все остальные.

Одноклассников я узнаю по ногам. У Сары и Эрле одинаковые кроссовки, и ходят они в ногу. Джейсон носит здоровенные бутсы, а Педер шаркает ногами, как будто хочет собрать с пола всю пыль. Якоб, Мехди и Оливер въезжают в класс на самокатах. Они ставят их в углу возле доски и садятся на средний ряд. На них все смотрят. В первый день учебы Якоб громко заявил: «Географически мы тут в самом центре класса». А я сижу на окраине. И смотрю на их ноги. На черные кеды Оливера с белыми подошвами. Спереди на одном кеде — пятно.

Эйрик хлопнул в ладоши, я сняла наушники и положила их на парту.

— Все ли успели составить план проекта? — спросил он.

Я опустила глаза. Учитель пошел по рядам — собирал заполненные листы. Впрочем, их было немного.

— Всего пять, — он взмахнул листками, — вам сложно выбрать орган, да?

— Ага! — выкрикнул Мехди, качнувшись на стуле и едва не упав.

— Хорошо, тогда объединитесь в группы, — предложил Эйрик, — и обсудите, какой орган вам было бы интересно рассмотреть с разных сторон.

Я достала из сумки тетрадь и сделала вид, что записываю.

Педер ткнул меня в спину.

— Объединяемся в группы, — прошептал он.

— Давай лучше поодиночке, — прошипела я в ответ.

— Ладно.

За весь день в школе это — моя единственная фраза. Разговаривай с кем-то, только если другого выхода нет. Эйрик посмотрел на меня. Наверное, задается тем же вопросом, что и я: каким образом Алина Ванг справится с этой презентацией? Я делала вид, будто пишу, но слышала все, что происходило на центральном ряду. Мехди, качаясь на стуле, заявил, что выберет ягодицы, потому что это самый крупный орган. Я осторожно обернулась и посмотрела в их сторону. Эрле и Сара сидели, повернувшись к Мехди с Оливером. Якоб подвинул стул вперед и повернулся боком.

— Мехди, — Сара покачала головой, — ягодица — не самый крупный орган. К тому же это не орган, а мышца.

— Так мышца же — тоже орган, разве нет? — спросил он.

Сара закатила глаза.

— Возможно, ягодичная мышца и большая, но какой самый большой орган? — спросила она.

— Ягодица! — Мехди рассмеялся.

Сара постучала себе по лбу.

— Нет, придурок. Это кожа.

И так до бесконечности. Оливер зевнул и улыбнулся Саре.

Я снова надела наушники.

По-моему, музыка нужна для того, чтобы одиночества в мире стало меньше.

На большой перемене я пошла в магазин возле школы и медленно бродила между полок. Во фруктовом отделе можно часами ходить. Трогать киви, разглядывать маракуйю, выбирать самое красивое яблоко. Один мужчина возле ящика с авокадо никак не мог определиться, какое взять. Он брал их в руки, подносил к глазам и разглядывал. Похоже, он пришел в магазин прямо в пижамных штанах. Я выбрала яблоко и пошла на кассу. Надо вернуться в класс, пока остальные не пришли с баскетбольного поля и из скейт-парка.

— Она держится особняком, — сказал Эйрик перед Рождеством во время беседы с моими родителями, — на уроках не очень активна и на переменах ни с кем особо не разговаривает.

Мама смотрела на меня большими блестящими глазами. Я переводила ей на язык жестов, и меня так и подмывало перевести иначе, сказать, мол, Алина общительная и у нее куча друзей, — просто чтобы мама не расстраивалась. Но рядом сидел папа. И нельзя было нарушать наши с Сюзи заповеди.

«Она держится особняком»…

Мама посмотрела на папу. А папа уставился в пол.

Они познакомились на дискотеке для глухих. Папа был диджеем, а мама состояла в оргкомитете.

На дискотеке для глухих очень громко играют басы: так они чувствуют вибрацию. А танцуют там, как на обычной дискотеке.

Мама обожает танцевать. Но в тот вечер она не отходила от диджейского пульта, и председательница оргкомитета устроила ей за это выволочку, потому что «члены оргкомитета должны подавать остальным хороший пример и танцевать, а не вешаться на диджеев». Папа обожает рассказывать эту историю. Про то, как председательница ругалась на маму на языке жестов, а сам папа стоял рядом и ничегошеньки не понимал. Мама потом написала ему на бумажке все, что председательница ей наговорила. «Она считает, мне надо потанцевать», — написала мама. А папа в ответ накарябал: «Так давай потанцуем?».

Иногда все начинается именно так.

Сейчас папа в своей музыкальной комнате, а мама сидит за чертежным столом, повернувшись ко мне спиной. Она тайком читает книжку, которая лежит рядом на столе. Войдя, я хлопнула дверью, и мама почувствовала вибрацию. Она повернулась ко мне и улыбнулась.

— Привет-привет, — движения ее пальцев складывались в слова, — как день прошел?

— Нормально. — Я положила сумку возле лестницы. — Нам задали проект подготовить.

Она подошла ко мне.

— Что за проект?

— Про какой-нибудь орган человеческого тела. Надо выбрать орган и рассмотреть его с точки зрения разных наук. — Я открыла холодильник.

— Ой, как интересно, — она с деланой веселостью улыбнулась. — И про что будешь писать?

— Пока не знаю. — Я закрыла холодильник. — Еще не выбрала. — Я опустила взгляд.

Мама взяла меня за руки. В этот момент в кухню заглянул папа — и тоже сунулся в холодильник.

— Вы чего тут делаете? — поинтересовался он.

— Говорим о том, что скоро каникулы, — ответила мама, — и это хорошо.

Я не поднимала глаз, но знала, что мама пристально смотрит на папу. А папа включил радио и стал готовить ужин. Нарезать в такт музыке перец.

Я ушла к себе в комнату и увидела, что мне звонила Сюзи.

крошкасуши: привеееееет!

Этот ник мы с ней вроде как вместе придумали. Однажды мы слушали папины пластинки, а одна песня там называлась «Проснись, крошка Сюзи»*. Я тогда взяла пульт так, словно это микрофон, и стала подпевать, потому что подругу мою тоже зовут Сюзи — точнее, Сюзанна, — но в моем исполнении получилось «Проснись, крошка суши». Мы тогда чуть со смеху не умерли.

Вот так она и стала крошкой Суши. А раз у нее съедобное прозвище, значит, и мне надо что-нибудь подобное. Вот я и выбрала малину.

— А что, неплохо, — похвалила тогда Сюзи, — ты тоже маленькая и миленькая. По крайней мере, если слева смотреть.

мАлина: привет!

Она тотчас же перезвонила мне.

— Я тебе сейчас такое расскажу! — закричала она в трубку.

— О господи, неужели коричневая крольчиха родила?! — я едва не запрыгала от нетерпения.

— Нет-нет, я по другому поводу. Бабушку водительских прав лишили! — «Водительских прав» Сюзи произнесла намного тише, чем все остальное, она почти перешла на шепот.

— Ты сейчас у нее? — тихо спросила я.

— Ага, — ответила она, — бабушка налила себе бокал сливового вина и теперь сидит на лужайке перед домом. Говорит, это всё несправедливо.

— Вообще-то это неудивительно, — прошептала я, — она так гоняла!

Сюзи засмеялась.

— Тс-с-с! — она прижала палец к губам. И посмотрела куда-то мимо экрана. — Слушай, Алина, ты прости, но мне пора. Созвонимся попозже!

Я помахала ей рукой, улыбнулась и легла на кровать, представив, как Йенни Бонд сидит на лужайке перед домом. Там я раньше гладила кролика-альбиноса, чувствуя, как бьется под мехом его крошечное сердечко. Прямо как маленький пулемет.

— Кролики могут так сильно испугаться, что у них от страха останавливается сердце, — сказала мне тогда Йенни Бонд.

Я прижала руку к груди.

Может, выбрать сердце?

 

ПЛАН ПРОЕКТА

Имя: Алина Ванг
Орган: сердце
Рисунок органа:
Описание:
Сердце (латинское название — cor) — полая мышца, которая регулярно сокращается и снабжает кровью другие органы тела. Величиной сердце человека примерно с его кулак. 

 

Благодарим издательство «Альбус корвус» за предоставленный отрывок из книги Ингрид Оведи Волден «Синдром разбитого сердца».

 

© Ingrid Ovedie VoldenFirst published by H. Aschehoug & Co. (W. Nygaard) AS, 2017 Published in agreement with Oslo Literary AgencyThe Russian language publication of the book was negotiated through Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency.© Анастасия Наумова, перевод, 2020© ООО «Издательство Альбус корвус», издание на русском языке, 2021