Что делать, если ребёнок вроде бы ты, а по-детски ведут себя взрослые? Сердятся из-за пустяков, не уступают друг другу даже в мелочах и навязываются с капризами? То им не нравится модный костюм кигуруми, то они готовы чуть ли не подраться из-за гнилой картошки... Слава и Даша – соседи по коттеджному посёлку – устают от ссор и убегают в лес. А в лесу по сказочной традиции их ждут приключения, которые изменят всё к лучшему. Ну, или почти всё.

Александра Зайцева, Ксения Комарова. По ту сторону кошки

Природа, свежий воздух, собственная земля – нередкая мечта. Родители Славы и родители Даши вроде бы такую мечту осуществили, переехав из городской квартиры в загородный дом, но счастливыми их назвать трудно. Каждое неосторожное слово в обеих семьях становится поводом если не для скандала, то для подчас не менее ранящей, язвительной шутки. Вдобавок у Славы есть очень ворчливая бабушка, а у Даши – дедушка-военный с характерным армейским взглядом на жизнь. И кажется, что перед нами комедия, что кошка на границе двух участков как причина конфликта выглядит смешно, да и вся ругань не то чтобы всерьёз. Только сквозь смех в тексте Александры Зайцевой и Ксении Комаровой отчётливо слышится тоскливый детский вой. Тот вой, которым Даша в начале книги пытается угомонить рассерженных взрослых. Юмор здесь иногда грубоват, и неслучайно повествование приближается к сатире. За фарсовыми характерами и нелепыми ситуациями проступает вполне реалистичная история о способности слушать и слышать, договариваться. Взрослые в «По ту сторону кошки» способности быстро переходить к диалогу лишены, однако на контрасте она сохранилась у главных героев. Последние и оказываются положительным, но далеко не идеализированным примером детей, которые готовы распутать нити бытового, на редкость правдоподобного клубка раздора.

Дом, из которого убежал фуфляк

Сначала этот мелкий пацан в соседнем дворе уставился на наше окно, будто раньше не знал, что в домах бывают окна. Потом начал подозрительно дергаться, пучить глаза и разевать рот.

— Что это с ним? — испугалась мама.

— Болеет, наверное, — предположила я.
— Бедный ребенок. Хотя в такой неприятной семье… неудивительно.

Тем временем пацан стал красным как забор, начал махать руками и подпрыгивать. Мне даже стало его немного жалко.

— Может, скорую вызовем?

Мама отдернула штору, распахнула окно и крикнула:

— Мальчик, ты больной или кривляешься?

— Монстр! Монстр! — заорал пацан. — Спасайтесь! Он хочет вас съесть!

— Что за бред? — рассердилась мама. — И не стыдно глупости выкрикивать? Лучше бы за кошкой своей следил, а то разлеглась тут как у себя дома!

— Бегите! — не унимался пацан. — Оно близко! Оно у вас за спиной!

— Нет, ты слышала? Мало того что… — Мама повернулась ко мне и осеклась. Поморгала. Как-то тоненько пискнула. Снова глянула в окно, велела мальчику идти куда-нибудь отсюда, захлопнула створку, а потом закричала на меня: — Сними свою идиотскую пижаму! Переоденься, пока никого не довела до дурдома!

При чем тут мой кигуруми вообще? Нет, я понимаю при чем, это просто повод, чтобы цепляться. Но вот фиг вам! Я еще в детском саду усвоила: жизнь — это борьба с абсурдом и взрослой вседозволенностью. Взять хотя бы детские утренники и котлеты из капусты. И поэтому напомнила маме, что мое право на самовыражение и гармоничное развитие личности неприкосновенно, что кричать на детей — непедагогично, что давление на неокрепшую подростковую психику формирует комплексы и фобии и что она — мама — как женщина должна быть со мной солидарна. И главное: гештальт — он хуже бракованной двери, которую папа купил для ванной. Если мама мне этот гештальт приделает, потом не закроем и даже подпереть табуреткой не сможем. Вот так!

Я выдала все это скороговоркой, а она стала хватать ртом воздух, как карась в тазу. Наверное, соседский пацан заразный даже на расстоянии. Хорошо, что я в окно не высовывалась.

Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не зазвонил мамин телефон.

— А, любитель гимнастических дамочек, голос решил подать, — прошипела мама и ушла разговаривать в другую комнату.

Я вернулась к окну. Пацана сначала не заметила, потому что он полз по земле. Дурачок какой-то. И ладно бы полз к своей невоспитанной кошке, нет, маленький неадекват загребал в противоположную сторону, к большому лопуху и одуванчикам. Там он привстал, что-то понадергал из земли и рассовал по карманам спортивной куртки. Что было дальше, я не досмотрела, потому что на кухню вернулась мама и объявила трагическим голосом:

— К нам едет дед!

— О! — сказала я.

Мама явно ждала продолжения, и я спросила:

— А зачем?

— Зачем? Зачем?! Затем, что твой отец хочет от меня избавиться таким изощренным способом! Чтобы я в чем есть прямо сейчас сбежала за границу, а там сменила имя, сделала пластическую операцию и пряталась до конца жизни! Чтобы…

И она завелась на полчаса, а я подумала, что дед нам сегодня очень даже пригодится. Потому что при нем родители не ругаются и вообще стараются не издавать громкие звуки. Дед у нас крут нравом и сам так гаркает натренированным командирским голосом, что мало не покажется. Это из-за многолетней привычки отдавать приказы в полевых условиях и немножко из-за контузии. Он — полковник в отставке, воевал в горячих очках, а потом еще с пенсионным фондом. Его танком не проймешь, не то что мамиными причитаниями.

Выглядит дед тоже круто: ходит в старых трениках с белыми полосками по бокам, в которые заправляет свитер цвета хаки. Говорит, если бы дослужился до генерала, то полоски на штанах были бы красные. А треники он заправляет в военные сапоги. У него есть друзья в гараже, усы и орден. Маму он называет «малáя», папу — «фуфляк», меня — «умничка», а всех остальных — «эти гражданские». Презрительно так, свысока. Мне очень нравится стоять рядом с ним над всеми «этими гражданскими», поэтому мы единомышленники. А дед говорит, что уважает мой «вместо сердца пламенный мотор» и бескомпромиссную борьбу с лицемерием современного общества. Он-то вечный боец. И все его слушаются.

Когда я была еще в средней школе, дед пошел на родительское собрание. Мама с папой нарочно его туда отправили, чтобы все испугались, перестали собирать деньги на бесконечные ремонты и, самое главное, выгнали бы их из общеклассного чата. Деду они наплели, что будет урок мужества.

Дед потом отчитался, что собрание плавно перетекло в ПХД (парково-хозяйственную деятельность, а именно уборку помещений и прилегающей территории силами личного состава), а закончилось хоровым исполнением песен про войну.

Мама с папой радовались, что все так удачно сложилось, а дед сказал, что теперь все Двадцать третьи февраля будет навещать нашу героическую школу. Даже когда я ее окончу. И устроится учителем ОБЖ на полставки, когда директриса немножко привыкнет к его громкому голосу и перестанет запираться в своем кабинете. Но уже несколько лет прошло, а она все равно запирается. И время от времени интересуется у меня, как здоровье дедушки. Железное у него здоровье!

— Так зачем он к нам едет? — спросила я, когда мама перестала заламывать руки и причитать — отвлеклась, чтобы глотнуть воды из-под крана.

— За забором!

— Чего?

— Папаша твой прислал его забор нам доделывать. Говорит, что я сама этого хотела, все утро ныла, требовала — так что нечего теперь жаловаться. Каков подлец!

— Ну, ты упоминала. Между делом. — Я про женскую солидарность понимаю, но истина дороже.

— Да! Да! Я хочу забор! Но не такой ценой! — воскликнула мама и опять рванула к окну. — Проклятая кошка! Лежит, спит, и хоть бы что! И как, скажите пожалуйста, ставить забор? Прям на кошку эту ставить? Даша, иди прогони ее! Немедленно!

Я хотела сказать, что кошки, как и прочие животные, уже настрадались от притеснений со стороны людей. А по новому зоозащитному закону обижать их нельзя, это карается штрафами и даже лишением свободы. Но мама повторила «Немедленно!», и я поняла, что надо дать ей остыть и уже тогда юридически просвещать. Вздохнула и пошла во двор.

Мелкий соседский пацан тоже был там — по-прежнему лежал на пузе, только уже не в лопухах, а возле кошки. Но не слишком близко. На физиономию он зачем-то натянул сетку, вроде тех, что надевают на волосы.

— Киса, хватит спать, будь человеком, иди отсюда, — громко шептал пацан. — У меня мама с папой нервные, а еще аллергия на тебя. Но это не точно. Но ты все равно уходи, пожалуйста. Уходи, или буду карандашами кидаться. Или тебе…

Дальше пацан забормотал совсем неразборчиво, и я шагнула вперед, чтобы расслышать. На пацана упала моя тень. Он вздрогнул, поднял голову и истошно завопил.

© Зайцева А. В., Комарова К. А., текст, 2022
© Юфа А. А., иллюстрации на обложке, леттеринг, 2022
© ООО «Издательство Волчок», изд. оформление, 2022