Окунуться в лето: отрывок из книги Юлии Весовой «Анька, выходи!»

В преддверии зимы в издательстве «Архипелаг» появится отличная книга для тех, кто скучает по зелёной листве деревьев и жарким дням на даче. Рассчитанная прежде всего на читателей младшего школьного возраста, эта повесть в рассказах посвящена непоседливой дружбе двух девочек, их маленьким, но весёлым приключениям. Здесь есть место и погружению в красоту южнорусской природы, и таинственным легендам, и уютным вечерам с картошкой, запечённой на костре.

Юлия Весова. Анька, выходи!

Главная героиня новой книги Юлии Весовой и её подруга Анька всегда придумают увлекательное занятие. Они выманивают из норы тарантула, делают кленовых человечков, ищут по всей деревне колорадских жуков для экспериментов… Иногда закадычные подружки совершают типичные для активных детей ошибки, однако и это становится поводом узнать что-то новое об окружающем мире. Например, после истории с грушами на крыше девочки учатся не только уважать чужое пространство, но и собирать фрукты с деревьев с помощью специального «сачка». Важнейшую роль в повествовании играет папа рассказчицы – он знает немало завораживающих местных преданий и делится любопытными фактами о дикой природе. Папа организовывает поход в горы, показывает созвездия и просто всегда готов выручить и дать совет. Так постепенно перед читателями разворачивается картина радостной дачной жизни, лишённая каких-то неожиданных происшествий, зато правдивая и по-своему лиричная. Автору удалось уловить счастье детства в его повседневности, в неспешном течении летних каникул.

Нора

— Я сейчас сварюсь, – сказала Анька.

Было так жарко, что даже до реки не дойти – превратишься по дороге в печёную картошку. Мы сидели в саду: Анька на пеньке под грушей, я – в плетёном гамаке, похожем на паутину.

— Дай покачаться, – попросила она.

— Иди в мои сети! – зашипела я, раскинув ноги и руки, как паук.

Анька стала меня щекотать. От смеха я вывалилась из гамака.

— Ой, смотри! – позвала я. – Как будто кто-то просверлил.

В сухой земле чернела дыра – круглая и ровная, размером с монету.

— Это что, нора? – спросила я.

Аня пожала плечами.

— Ты здесь живёшь, а не я! Кто тут у вас в деревне водится? Мыши? Змеи? Давай проверим!

— Может, не надо, – замямлила Анька.

— Боишься?! Мы р-раз – и на дерево запрыгнем, если что.

— А как мы того, кто там, выманим? – спросила Анька.

Близко подходить не хотелось...

— Тащи лейку! – придумала я.

Вода в бочке смешно забулькала. На поверхность вырвались воздушные пузыри. Сполной лейкой мы вернулись к норе.

— Лей, – распорядилась я.

— Сама лей, – решительно сказала Анька и отошла подальше.

Во рту стало сухо, как на полянке под грушей, но отступать было поздно. Я вытянула руку и начала поливать. Вода уходила и уходила, как в раковине.

Я осмелела и подошла ближе. Вдруг внутри чтото зашевелилось. Я отскочила. Анька уже сидела на дереве.

Сперва из дырыпоявилисьмохнатые лапы, а следом – тёмное бархатное туловище, в несколько раз больше норы, из которой вылезло.

— А-а-а-а-а! – Мы с Анькой хором закричали.

На пронзительный визг прибежал папа, но паук уже скрылся в траве.

— Срочно обуться! Гулять босиком по саду запрещается! – строго сказал папа.

Аньке пришлось сбегать домой. В эту сумасшедшую жару мы натянули носки и обули кеды.

Папа ходил с инспекцией по саду.

В нескольких шагах от груши он нашёл точно такую же дыру.

— Будем ловить, – объявил папа, – несите банку и бумагу!

Я метнулась на кухню и вернулась с банкой изпод абрикосового варенья, которое мы только что съели, и с чистым листом.

— Пап, а бумага зачем?

— Напишем пауку, чтобы уносил свои восемь ног с нашего двора, – пошутил он.

Мы с Анькой отошли подальше, но так, чтобы видеть, как папа будет укрощать чудовище.

Несколько секунд он поливал дыру из лейки, а потом накрыл банкой. Всё пошло по сценарию. Сначала высунулись лапы, следом крупное шерстяное туловище – и страшилище оказалось в ловушке.

Папа просунул лист, отрезав путь к отступлению, и перевернул банку.

— Идём! – скомандовал он нам.

Дмитрий Викентьевич был совсем не похож на учителя. Скорее, на старшеклассника.

Гостей он явно не ждал и, увидев в дверях папу, меня, Аньку и паука, растерялся.

В школе он работал первый год – окончил университет и приехал в деревню строить карьеру. Это папе соседка Филипповна рассказала, которая следила за нашей операцией из-за забора. Она и посоветовала нести паука прямиком к учителю.

— Он их шибко любит, как кошек, – заявила Филипповна.

— Кхм-кхм, пожалуйста… – Дмитрий Викентьевич пригласил нас войти, взял банку и подошёл к окну. Взглянув на паука, он открыл крышку и посадил его себе на ладонь.

— Это южнорусский тарантул. Он хоть и ядовит, но нападает, только если ему опасность угрожает. И от укуса его не умрёшь. Но лучше всё-таки не связываться – отёк, зуд, реакция может быть всякой. Тарантулы в наших краях не редкость, но этим летом из-за аномальной жары их особенно много. Вы не первые мне свою добычу приносите.

Паук, дослушав своего спасителя, как будто очнулся и пополз по руке. Мы с Анькой опять завизжали.

Дмитрий Викентьевич открыл окно и смахнул тарантула в траву.

Домой мы возвращались уже в сумерках, и по дороге казалось: то там, то тут тёмными пятнами мелькают огромные мохнатые пауки.

Доказательство

— Идол в виде золотой бабы стоял посреди непроходимых болот. Если кто-то приближался к этому месту, он издавал оглушительный рёв, будто гремели сто раскатов грома. Атаман снарядил отряд из двадцати казаков, желая во что бы то ни стало отыскать золотое изваяние. Прошёл день, другой, третий, но ни один из тех, кто надеялся завладеть идолом, назад не вернулся...

Я боялась пошевелиться. Ночь не была тёмной: в августе звёзды светят ярко, мы сидели у костра. Но папа говорил таким зловещим шёпотом, что даже кончики ушей похолодели.

— Отдай моё сердце! – схватила я Аньку, чтобы отогнать собственный страх.

Она подскочила.

— Ну всё, пора по домам, – сказал папа.

— Расскажи ещё что-нибудь, папочка!

— Вон, сказка начинается! – показал он на костёр.

Огонь погас, но раскалённые угли ещё тлели, и в красно-серых осколках пламени непрерывно менялся узор. Все замолчали. Папа научил вглядываться в эти мерцающие огоньки. Каждый смотрел свою сказку.

Ночь окончательно накрыла деревню. Было холодно, и папа накинул на меня свой пиджак. Мы шли провожать Аньку.

— Пап, ну ещё одну историю!

— Что ж, слушайте! Раньше, когда здесь бушевало море…

— Море у нас в деревне! – хихикнула Анька.

— Не верите? Хотите, докажу?! Завтра идём за Лысогорку. Проведу вас через Климов овраг.

Я пыталась уснуть изо всех сил, чтобы поскорее наступило завтра, но стоило закрыть глаза, передо мной вставала золотая баба из папиной страшилки. Я вертелась в кровати и проверяла, чтобы ноги не торчали из-под одеяла.

Когда я проснулась, папа уже сидел за столом и читал. Он посмотрел на меня поверх книги, и по его взгляду я поняла, что нас ждёт что-то ужасно интересное.

— Анька, выходи! – забежала я за подружкой.

Через полчаса мы уже стояли перед зелёными зарослями. Трудно было поверить, что тут и есть вход в овраг.

— Ну что, готовы? – спросил папа. – Не спешить, друг друга из вида не терять, смотреть под ноги.

Мы нырнули в эту зелень и как будто оказались в другом времени. Узкое ущелье с крутыми боками уводило вглубь. Большие валуны как будто заболели ветрянкой – на их серых спинах зеленели пятна мягкого мха.

Мы шли друг за другом. Нащупывали, куда поставить ногу, чтобыне оступиться, непоскользнуться на влажных камнях. Пахло сыростью, кое-где змейками бежали ручейки. Кругом торчали игольчатые веточки, как в книжках про динозавров.

— Это папоротник – одно из древнейших растений на земле, – сказал папа.

Идти было трудно, приходилось даже забираться по огромным каменным ступеням, по таким обычно водопадыбегут – я на картинках видела. Чем выше мы поднимались, тем массивнее становились «ступени». Одна оказалась почти с меня ростом. Я стала карабкаться наверх, коснулась чего-то рыхлого, отдёрнула руку… и почувствовала, что лечу.

Папа успел поймать меня и весь оставшийся путь крепко держал мою руку в своей, почему-то холодной, ладони.

Наконец идти стало легче. Овраг делался всё шире. Мы как будто оказались на дне высохшей давно реки с пологими песчаными берегами.

— Ну что, юные палеонтологи, начинаем раскопки?!

Мы съели по яблоку и вслед за папой стали карабкаться по песчаному склону. Папа нашёл сухую палку и, разломав на части, выдал нам инструмент.

Каждый выбрал себе место, чтобы искать. Но что? Папа сказал, мысразу поймём. И мыс Анькой принялись усердно ковырять песок.

— Смотри! – вдруг позвала меня Анька.

В руке у неё лежало что-то похожее на гильзу, только намного тоньше и как будто из камня.

— Нашли? – окликнул нас папа.

— Повезло – почти целый, – оценил он находку, – самый настоящий чёртов палец.

Анька в ужасе бросила каменную гильзу на песок. Папа поднял её и сдул песчинки.

— Так их в народе называют. А по-научному – белемнит. Между прочим, это древние живые существа – моллюски, наподобие нынешних кальмаров. Только обитали они тут миллионы лет назад, а теперь мы находим их окаменелые раковины, понятно?

Мы с Анькой дружно кивнули.

— А кальмары где живут? – спросил папа.

— В море, – ответили мы хором.

— Ну вот, а я вам что говорил!

И мы снова принялись ковырять песок. Мне во что бы то ни стало нужно было найти чёртов палец, такой как у Аньки, а лучше – ровнее и длиннее. Но он никак не находился...

Я бросила палку и разгребала песок рукой, пока что-то острое не кольнуло меня в ладонь.

Я вдруг, сама не ожидая, заплакала – чуть-чуть от боли, но больше от обиды...

— Вот! – сунула я папе непонятный осколок. – Чуть не порезалась.

Тут папа подхватил меня и начал подбрасывать!

— Э-ге-гей! – радостно прокричал он, приложив ладонь ко рту.

И овраг гулко откликнулся: «Эй, эй, эй!»

Я никогда не видела папу таким. Он обнимал меня, потом Аньку, потом снова меня.

— Невероятно! Моя дочь – прирождённый палеонтолог! Я искал его несколько лет, а ты откопала за полчаса!

— Да что это?! – не выдержали мы с Анькой.

— Самое настоящее доказательство того, что здесь было море! Акулий зуб!

От подступившего счастья я зажмурилась и вдруг ясно услышала, как шумят тяжёлые волны. А открыв глаза, увидела хищного птеродактиля, парящего в вышине.

— Смотрите, степной орёл! – поднял голову папа. – Ищет, чем подкрепиться. И нам, пожалуй, пора. Мама наверняка заждалась.