Первая книжка для детей вышла в 1930 году. Зинаида Александрова часто выступала перед детской аудиторией в школах, детских садах, библиотеках. Стихи Александровой вошли в хрестоматии, стали песнями, которые поют и сегодняшние дети: «Маленькой елочке холодно зимой», «Бескозырка белая». Она работала на радио, в музыкальном издательстве, писала сценарии к диафильмам. 

 Игры, увлечения, любимые игрушки, отношения в детском коллективе – мир детства, описанный поэтом прошлого века, оживает в современных иллюстрациях. 

В детстве её спрашивали: «Ирочка, ты кем хочешь стать, когда вырастешь?» И она всегда отвечала: «Читателем. Только такой профессии не бывает».

Отвечала она вполне искренне, а вовсе не для того, чтобы эти взрослые наконец отвязались. Замкнутый мирок застенчивой девочки, дочери «врага народа», заполняли книги, книги и ещё раз книги; в них она зарывалась с головой, силясь заглушить тоску по отцу, — известный учёный (историк, философ, педагог), профессор Гавриил Осипович Гордон (1885-1942) был репрессирован и умер в лагере от голода.

Став переводчицей, она отчасти осуществила свою мечту, ибо в этом качестве могла сколько угодно времени посвящать любимому занятию — чтению. К тому же, как выяснилось, книги, которые она обожала в детстве, нередко печатались с существенными изъятиями. Так, например, повесть Э.Сетона-Томпсона «Рольф в лесах» (в переводе Николая Чуковского сокращённую почти на треть) она впервые прочла целиком, только когда заново переводила её для «Детской литературы».

О принципах работы Гуровой многое говорит эта фотография, на которой Ирина Гавриловна прячется за шикарным веером. Дело тут не только в её природной стеснительности; трудясь над очередным переводом, она точно так же старалась всякий раз спрятаться за чужой текст, — чтобы её самой, её собственной личности осталось в книге как можно меньше. Важен автор, а не переводчик, не уставала она повторять. Читая её переводы, можно не сомневаться: любой из десятков зарубежных писателей, над произведениями которых ей доводилось трудиться, говорит с нами своим особенным голосом.

А.Копейкин

Подлинное имя Джозефа Конрада недвусмысленно намекает на его польское происхождение, однако этот талантливый человек сумел стать явлением прежде всего английской литературы и не затерялся в блистательном созвездии британских писателей рубежа XIX-XX вв. Одна из первых посвящённых ему книг имела характерный подзаголовок: «Польский гений с берегов Англии». Близко знавший его Уэллс утверждал, что Конраду удалось создать «свой собственный язык, одновременно искусственный и выразительный». Он писал по-английски без ошибок, но как будто с иностранным акцентом.

Английского поляка (или польского англичанина?) очень скоро записали в неоромантики. С семнадцати лет он служил во флоте, пройдя нелёгкий путь от простого моряка до капитана, и писал о море так, как никто до него не писал: «…у этого бывшего капитана “море” своё, особенное, какое-то не простое море, а символическое» (Д.Урнов). Сам Конрад позже признавался, что главной его целью в творчестве «была стихия столь же беспокойная, изменчивая и опасная, как море, и даже ещё более огромная — ненасытный океан человеческой жизни». В романах и повестях «Лорд Джим», «Тайфун», «Рассказах о непокое» море испытывает людей на прочность, давая понять, чего они стоят в ситуации, когда «каждый шаг — поступок», за который «неизбежно приходится отвечать».

О человеке слабом, «обезумевшем от опасностей тропического леса и одиночества, которое он ощутил среди дикарей», рассказывается в жёсткой и страшной повести «Сердце тьмы». По мнению Бертрана Рассела, «эта вещь… лучше всего раскрывает жизненную философию Конрада».

А.Копейкин