Катаев В.П. Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона
«Волшебный рог Оберона» — книжка, которую подарили маленькому Вале Катаеву, едва он научился читать. Точнее, книжек — копеечных, лубочных — было две; вторую он не запомнил. Купила их для внука бабушка-попадья на привозе у торговца-офени. Мальчик понемногу читал кое-как рассказанную историю короля эльфов, но неизгладимое впечатление на него произвела не история, а яркая обложка и название книжки. Быть может, говорил он многие годы спустя, эти слова разбудили в нём поэта.
Почему же «Разбитая жизнь»?
Воспоминания непоследовательны, они как осколки, и только чудо может собрать их воедино. Созвучные своим мысли пожилой Катаев нашёл в дневниках Л.Н.Толстого. Так и объявил в начале «Разбитой жизни»: «Попробую заняться воспоминаниями именно так, как советует Толстой: без порядка, а как придётся, как вспомнится, не забывая при этом, что искусство не терпит сознательности.
Пускай мною руководят отныне воображение и чувство».
Всё же у этой книги претенциозное заглавие (спору нет, привлекающее читателей). И, в отличие от Толстого, автор лукавит, говоря, что будет рассказывать «как придётся». Но с этим заглавием, лукавством и восполнением памяти фантазией «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона» — превосходная книга!
Здесь около трёхсот эпизодов (подсчитано литературоведом Б.Е.Галановым), которые имеют своеобразные названия, не вынесенные на середину строки и не выделенные шрифтом, — видимо, чтобы жизнь не казалась сборником рассказов. 
Например, «Золочёный орех» — подробнейшее описание того, как дети готовили орехи для рождественской ёлки, — их не красили кисточкой, а покрывали сусальным золотом, которое продавалось в виде книжечек. «Пенсне» — о том, как Петра Васильевича Катаева, учителя епархиального училища, отца будущих писателей, восторженные курсистки всерьёз приняли за Чехова. «Скетинг-ринг» — о новейшем по тем временам увлечении роликовыми коньками. «Буря на море» — опасное приключение брата Жени, который мог бы утонуть тогда на старой рыбацкой шаланде (и который взрослым стал Евгением Петровым, соавтором Ильи Ильфа). «Небольшие уличные происшествия» — уморительно смешной рассказ о погоне за улетевшим попугаем и убежавшей обезьяной…
В основном всё это Одесса, «Отрада с её четырьмя милыми, глухими улицами, обсаженными белыми акациями». Базарная улица, пишет Катаев, «центр моего тогдашнего мира». Книгу он закончил в 1972 году, в Переделкино. Ему было семьдесят пять лет, он давно не жил в родном городе. Но все, знавшие его, говорят, что он обладал феноменальной памятью на самые мелкие мелочи. А в разговоре с Борисом Галановым, как раз о детских воспоминаниях, Катаев как-то сказал: «Я могу побрёхивать как беллетрист, но в подробностях всегда точен».
Ещё в тридцать шестом он написал ставшую хрестоматийной в советское время повесть «Белеет парус одинокий». Сюжет с участием матроса с мятежного броненосца «Потёмкин» выдуман, но во всём, что относится к жизни семьи Бачеев, немало автобиографического. И свидетелем революционных событий 1905 года восьмилетний Катаев был на самом деле. Бачей — девичья фамилия его рано умершей матери. Вообще, Катаев снова и снова возвращался к истории своей семьи (роман «Кладбище в Скулянах» — история предков по материнской линии, капитана Елисея Бачея и генерал-майора Ивана Бачея; повесть «Сухой лиман» — о родне отца, переселившихся в Одессу потомках вятского протоиерея).
«Разбитая жизнь» написана между двумя другими книгами автобиографического характера — романами «Трава забвенья» и «Алмазный мой венец». Для многих молодых и неосведомлённых советских читателей 70-х годов прошлого века они вывели на свет живые образы современников, товарищей, земляков Катаева.
Здесь хорошо вспомнить ещё один рассказ о давнем одесском детстве. Книжечка Веры Инбер «Как я была маленькая» теперь не переиздаётся, и вряд ли это большая потеря для сегодняшних детей. Повествует Вера Инбер (в 1954 году) монотонно и назидательно, однако душевно; и милый юмор, и словесный блеск нет-нет да и проглядывают в тексте.
И, конечно, нельзя забыть, как крепко «Разбитая жизнь» связана с книгой Юрия Олеши «Ни дня без строчки». Взрослому читателю интересно читать эти книги подряд или параллельно: они рассказывают об одном времени в одном страстно любимом городе, и обе — что бы ни говорили о Катаеве злопыхатели — с тем ярким мастерством, которое свойственно писателям и поэтам так называемой южнорусской литературной школы. Притом «Разбитая жизнь» вполне может быть прочитана подростком, если он имеет вкус к художественному слову. Или поддаётся воспитанию этого вкуса.
Катаев В.П. Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона / Худож. Г.Калиновский. — М.: Дет. лит., 1973. — 526 с.: ил.
Катаев В.П. Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона / Худож. Е.Медведев. — М.: Сов. писатель, 1983. — 495 с.: ил.
Катаев В.П. Мовизм: Т. 1: Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона. — М.: Вагриус, 2005. — 590 с.
Словечко «мовизм» Катаев изобрёл для обозначения своей творческой манеры в «Святом колодце», «Траве забвенья», «Кубике» и других поздних вещах. Мовизм — искусно растрёпанное письмо, противопоставленное письму старательно прилизанному.
