Он умер оттого, что был слишком легко одет после бала. Пронзительный питерский ветер набросился на изящного юношу, наделённого «гармоничностью душевного строя», и улетел прочь, не подозревая, что погубил одного из самых необычных поэтов России. На памятнике в Москве была выбита строка самого Веневитинова:

«...какъ зналъ онъ жизнь, какъ мало жилъ!»

Но отчего и почему можно знать жизнь в 22 года, если не только начальный, даже школьный и университетский курс ты проходишь свободно, по-домашнему, с любимыми наставниками, под присмотром заботливой матушки, а недолгая служба в министерских архивах — сущая формальность?

Ответ прост: надо думать.

Если в четырнадцать уже читаешь в подлиннике греков и римлян, интересуешься сразу современной философией, музыкой, живописью и, разумеется, литературой, если природа подарила тебе «ясный, глубокий ум и замечательную диалектику», вот тогда даже 20 лет — возраст зрелости.

Дмитрий Веневитинов и его друзья, объединившиеся на некоторый срок в «Общество любомудрия» (то есть — любви к мудрости), проповедовали «поэзию мысли». Вслед за немецким теоретиком Шеллингом они считали, что истинным философом может быть только поэт. Лишь он способен почувствовать и познать «живую основу мирозданья», разгадать «тайнопись» природы и вернуться к людям…

…С дарами выспренних уроков, С глаголом неба на земле.

И.Линкова

Бывают писатели одной книги, а Сергей Смирнов был писателем одной темы: в литературе, в кино, на телевидении и по радио он рассказывал о людях, героически погибших в годы Великой Отечественной войны, а после этого — забытых.

«В 1945 году, — пишет Сергей Смирнов, — я заинтересовался тогда ещё смутной легендой о героической обороне Брестской крепости и начал разыскивать участников и очевидцев этих событий. Два года спустя я рассказал об этой обороне и о защитниках Бреста в серии радиопередач “В поисках героев Брестской крепости”, получивших широкий отклик в народе. Поток писем, обрушившихся на меня после этих передач, исчислялся сначала десятками, а потом сотнями тысяч…»

В результате имя Брестской крепости стало в нашей стране нарицательным. Книгу под названием «Брестская крепость» знает каждый читающий. А телевизионные журналы «Подвиг» и (позднее) «Поиск», которые вёл писатель Смирнов, стали началом не государственного, а народного похода за восстановлением справедливости. До сих пор по всем землям, где прошла война, совсем молодые люди ищут и находят безвестно погибших солдат.

И.Линкова

Есть такая весёлая песенка (или стишок?):

…А у меня внутри Вечный двигатель, Вечный бегатель, Вечный прыгатель…

Считается, что это про мальчишек и девчонок. Ничего подобного. Это про замечательного художника Виктора Чижикова, который нарисовал целую библиотеку детских книг, причём выбрать «главные» почти невозможно, потому что одна книга лучше другой.

Начал художник рано. Вите ещё и года не было, а ему уже разрешали что-то такое изображать настоящим карандашом прямо на стене возле детской кроватки. Потом вся школа была сплошь увешана стенгазетами и плакатами, которые неутомимо изготавливал ученик Чижиков. На этом этапе творчества больше всего ему удавались дружеские шаржи на всех окружающих и гневные карикатуры на проклятых империалистов.

Изменения произошли неожиданно. Один из друзей отца оказался знакомцем Кукрыниксов — самых известных карикатуристов послевоенного времени. Назначили встречу, и восьмиклассник Чижиков пришёл на эту встречу с чемоданом — огромным чемоданом своих работ, который трудно было оторвать от земли. Великие Кукрыниксы (их было трое) честно вытаскивали из чемодана одну работу за другой и, чем больше вытаскивали, тем сильнее ругали автора, потому что в своих «политических произведениях» он всё время кому-то подражал и кого-то копировал. Но когда чемодан почти опустел, на самом донышке вдруг нашлось несколько смешных рожиц — весёлых портретов одноклассников. «О, — сказали Кукрыниксы, — это то, что нужно. Вот так и рисуй!»

С тех пор Виктор Александрович, закончив, разумеется, школу с институтом, успешно рисует в журналах «Мурзилка» и «Весёлые картинки», в книгах Барто, Чуковского, Носова, Михалкова, Успенского, Токмаковой, Биссета, Коваля и так далее, и так далее. Рисует детишек и зверушек, которые полны движения, даже если стоят или спят. Змей рисовать не любит. Предпочитает всех пушистых, особенно — котов (см.: Чижиков В., Усачёв А. 333 кота). При этом совершенно невозможно понять, как удаётся художнику Чижикову каждого кота, каждого мальчишку, вообще каждую свою картинку сделать «единственной и неповторимой»?

Придётся ещё раз вернуться к Кукрыниксам. Ведь на самом деле история с чемоданом не кончилась простой похвалой.

— Запомни, — сказали художники восьмикласснику, — запомни, что ты ЛИЧНОСТЬ! Повтори!

Он повторил тихим голосом:

— Я личность.

— Не так!..

Несколько раз прозвучало это суровое «не так», пока Витя Чижиков не поднял, наконец, голову, не расправил плечи и не сказал громко, глядя прямо в глаза признанным мэтрам:

— Я личность!

Вот это и оказалось истинной правдой.

И.Линкова