Если вы видели «Звёздные войны», то о жанре, который называется «космическая опера», имеете полное и исчерпывающее представление. С оперой музыкальной он не связан никоим образом. Одно из значений слова «opera» в переводе с латыни — деяние, действие. Космическое действие — так можно охарактеризовать подавляющее большинство книг писателя Эдмонда Гамильтона. А лучше так: действие, действие и ещё раз действие. «Грандиозные картины звёздных миров»(И.Ефремов), «техника сногсшибательная: сверхсветовые скорости, уничтожение звёзд и самого пространства… бароны и короли…» (Г.Гуревич). Главное — поменьше никому не нужных рассуждений и как можно больше невероятных событий и приключений.
Основываясь на этом нехитром принципе, Гамильтон без труда добился читательского успеха и признания. Да и кто бы не добился, обладай он таким же развитым и неуёмным воображением? Теперь Гамильтона величают одним из родоначальников «космической оперы» и ярчайшим её представителем, а роман «Звёздные короли» признан образцовым, культовым и каноническим.
Вы спросите: а как же литература? Ясно ведь, что в такой суматохе и спешке не до неё. Обойдёмся без нравоучений. В конце концов, бывают книжки в чистом виде развлекательные. Как сказал о «Звёздных королях» Георгий Гуревич, «читать о мушкетёрах занятно — так прочтите про мушкетёров в космосе».
См. также:Гамильтон, Эдмонд
Лаборатория Фантастики: Эдмонд Гамильтон (Edmond Hamilton)
Произведения Эдмонда Гамильтона
«Математические досуги», «Математические новеллы», «Математические головоломки и развлечения», «Математические чудеса и тайны», «Крестики-нолики», «Путешествие во времени», «Есть идея!», «А ну-ка, догадайся!»… Здесь перечислены лишь некоторые из книг, написанных Мартином Гарднером, всего их к настоящему времени насчитывается более семи десятков.
В течение многих лет М.Гарднер являлся редактором и постоянным автором раздела «Математические забавы» в журнале «Scientific American». Как утверждают специалисты, именно его плодотворная деятельность на этом ответственном посту определила лицо современной занимательной математики.
«Педагогический такт, тонкий вкус, юмор и неисчерпаемая фантазия позволяют Гарднеру обходить болото унылой дидактичности и уверенно лавировать между Сциллой ложной занимательности и Харибдой математической содержательности избираемых им тем. Обладая счастливым даром видеть занимательное в обыденном, привычном и открывать неожиданное там, где всё, казалось бы, давно уже известно, Гарднер (и это не менее важно) умеет передать свою увлечённость и энтузиазм читателям, побудить их к самостоятельному активному творчеству»(Ю.Данилов, Я.Смородинский).
Это и в самом деле счастливый талант — способность увлекательно и доступно рассказать о самых сложных вещах и понятиях. Порой кажется, что никаких преград для Гарднера не существует вовсе. Только он может играючи объяснить всем желающим теорию относительности (одна из его книг так и называется — «Теория относительности для миллионов») или со знанием дела прокомментировать… сказочные повести про Алису в Стране Чудес и в Зазеркалье; кто же не знает, что их автор, Льюис Кэрролл, был профессором математики! С некоторых пор все солидные академические издания его хитроумных сказок неизменно сопровождаются обстоятельными комментариями Мартина Гарднера.
См. также:Гарднер, Мартин
Произведения Мартина Гарднера
Урсуле Ле Гуин по плечу разные жанры. Она равно почитаема в научной фантастике и фэнтези, в литературе взрослой и детской. Её узнаваемость — дар большого художника, обеспечивший ей почётное место среди крупнейших писателей Америки, вне зависимости от того, в каких жанрах (или совершенно вне их) они предпочитают работать. Живой классик американской литературы, Ле Гуин не бережёт себя и не предаётся отшельничеству: ей хватает времени и сил на творчество и общественную деятельность, на публичные выступления и интервью; она не скрывает своей гражданской позиции и при каждом удобном случае открыто её высказывает. 
Книги, которые она написала, переведены на множество языков и любимы читателями всего мира. В чём же тут секрет? Наверное, в том, что «во всём многообразии творчества Урсулы К. Ле Гуин царит единая, связующая всё и вся тема, пронизывающая каждую строку, каждое слово, которое выходит из-под её пера. Вероятно, ощущение целостности возникает оттого, что сам автор обладает единой картиной мира. Перед нами глубокий философ, который по-своему и не при помощи научной терминологии, а через художественные образы пытается воссоздать единую картину мироздания и ответить на самые существенные вопросы бытия» (Е.Жаринов).
Как известно, вся литература делится на ту, что описывает жизнь, и ту, что её объясняет. Ле Гуин относится к тем, кто по мере сил старается понять и объяснить окружающий мир любыми доступными средствами, — не навязывая своих взглядов, но и ни в коем случае не поступаясь глубокой внутренней убеждённостью человека знающего. Оттого так значительно и весомо каждое её слово, оттого её книги так хочется взять себе в собеседники и в юные, и в зрелые годы.
См. также:Ле Гуин, Урсула Крёбер
Лаборатория Фантастики: Урсула Ле Гуин (Ursula K. Le Guin)
Сайт поклонников творчества Урсулы ле Гуин
The official web site of author Ursula K. Le Guin
«Волшебник, Рыцарь, Сказочник» — таков образ Шварца, сложившийся с годами в нашей литературе. Свои воспоминания о нём Вениамин Александрович Каверин назвал несколько прямолинейно — «Ланцелот», по имени одного из героев знаменитой, хотя по-настоящему так и не понятой шварцевской пьесы «Дракон». И теперь находятся умники, «всё испытавшие и всё проникшие», которые с отвратительным высокомерием упрекают его в прекраснодушии, в стремлении скруглить острые углы, в непонимании человеческой психологии и ещё бог знает в чём.
Думается всё же, что Вениамин Александрович имел веские основания для своей восторженности, поскольку лично был знаком со Шварцем, дружил с ним и, вероятно, лучше многих понимал уникальность его противоречивой, двойственной натуры: «Все люди не похожи друг на друга, но отношения между Шварцем и всем остальным человечеством были так не похожи на любые общепринятые отношения, что он сразу стал в моих глазах личностью исключительной по иронии, уму, доброте и благородству. Его любимыми писателями были Андерсен и Чехов. От первого он взял добрый, но подчас горький сарказм, от второго — благородство души. Лишь после его смерти мы узнали, как трудно, с какими мучительными усилиями он работал. Это относится к каждой строчке, написанной им».
«Я человек непростой», — находим мы в его «ме». А как же знаменитая «лёгкость», о которой Шварц и сам как-то «обмолвился» в стихах?
|
…Упрёкам внемлю и не внемлю. |
Иногда он действительно казался лёгким — «в большом обществе, на банкете, когда, встав на стул, осанистый, с римским профилем, он зычно провозглашал остроумные тосты» (Л.Рахманов). За рабочим столом, в тишине и одиночестве, всё было совсем иначе: «Он писал свои сказки корявым детским почерком, медленно, но не показывая никому, какого они стоили мучительного труда и самоотверженного терпения»(В.Каверин). Он всегда был так требователен к себе, так велико было его вечное недовольство собой, что это давало ему право и других судить так же строго и беспощадно.
